Он тянется рукой к его отросшим каштановым волосам, которые пришли во Франции на смену надоевшему блонду.

-Ты изменился, - Сынён касается его головы легко и трепетно, и у Ван Ибо вдруг сжимает в груди, но это чувство светлое, благодарное, почти ностальгическое:

-Да, ты тоже.

Снова взрыв хохота на его слова. Ребята теснят их к кухне, где все рассаживаются за столом. Сонджу бегает вокруг Сынёна, то подает ему кружку горячего какао, то подталкивая подушку под поясницу, то вдруг достает откуда-то пуфик, чтобы Сынён мог вытянуть ноги. Огромный живот омеги торчит вверх, и Ван Ибо все еще не может отойти от шока и привыкнуть к такому Сынёну, а тот капризничает, командует Сонджу, но на Ибо смотрит ласково и немного стеснительно:

-Ну как ты? Как я - ты видишь, - вздыхает он, - Сил никаких нет, быстрее бы уже родился этот парень, у меня работа и исследования горят!

-Ты уже знаешь, что это мальчик? - глупо спрашивает Ван Ибо.

-Конечно, знаю, мы же в двадцать первом веке! - Сынён оглаживает себя по животу, - Ждем маленького Ким СонБо уже через пару недель.

-Ким СонБо? - переспрашивает Ибо на выдохе. Он понимает, что по-корейски это будет писаться по-другому и означать тоже, но такое “совпадение” не кажется случайным, и подтверждение своей догадке он находит в глазах Сынёна: тот опускает ресницы и смущается, но потом все равно смотрит юноше в глаза. Фамилия и родовое имя отца, как и полагается, а последний иероглиф - его любовь. Прошедшая ли? Самая большая, или просто - последняя? Ван Ибо не знает, только бросает быстрый взгляд на Сонджу, но тот делает вид, что слишком увлечен приготовлением кофе для всех.

-Хорошее имя, - отвечает юноша тихо, только для Сынёна, хотя все их слышат, конечно.

Он получает от Сонджу свою порцию кофе и начинает рассказывать про Францию, про свою учебу, почти все то же самое, что говорил Киму по дороге из аэропорта. Его слушают с интересом, что-то спрашивают, а потом все-же звучит этот вопрос, его задает Ха НаРа:

-Ну и что, Ван Ибо, ты уже решил, что теперь будешь делать, наш новоиспеченный парфюмер?

Ну вот, пришло время рассказать им. Ван Ибо почти решается на это, как вдруг Сынён стонет, прикладывая ладонь к губам. Ким Сонджу сразу подрывается и оказывается около его стула:

-Милый, снова тошнит? - в его голосе забота, любовь, беспокойство и даже немного нездоровое обожание.

-Да, сегодня ужасный день, с самого утра недомогания… - жалуется он, поглядывая на Ибо, - Если честно, я вылез из постели, только чтобы тебя встретить… А так - все равно не могу работать в последнее время, не переношу резких запахов…