Глава 27

Иногда Том поражался собственной глупости (хотя это, конечно, случалось не часто, ибо он редко совершал необдуманные поступки). Как при всем его уме, способности здраво мыслить, практичности и реализме он умудрялся совершать такие ошибки? Мракс оказался вынужден признать, что каждый раз, когда речь заходит о человеческих чувствах, даже его собственных, он попадает впросак. Том на самом деле был бы счастлив провести с опекуном наедине все месяцы каникул, а раз это у него не вышло, то одного Гарри, по его мнению, могла заменить шумная толпа друзей. Но это было ужасно! Лучше бы он остался в поместье один или отправился в гости к Вальбурге.

Гости бродили по его дому и требовали постоянного внимания. Они трогали вещи, с которыми были связаны важные воспоминания и ассоциировалось то или иное событие. Они должны были стоять на одном и том же месте вечно, как простояли уже много лет. Ему хотелось засесть за домашние задания, а приходилось идти играть в квиддич; хотелось посидеть в библиотеке с книжкой, а приходилось присутствовать на пирушке, где лилось рекой огневиски и сливочное пиво из подвалов особняка; в одиночестве Том ни минуты своего времени не потратил бы на крикет или прятки в саду. И уж, конечно, ему не пришлось бы по ночам прятаться по укромным уголкам поместья, потому что Мишель непременно желал ночевать в одной постели с ним.

Вальбурга, Игнатиус, Лукреция – его друзья детства хорошо знали привычки Тома, помнили любимые занятия и комнаты. Они не стали бы мешать ему. Если бы он пригласил только этих троих, то лето прошло бы великолепно, совсем как в ту пору, когда они были маленькими. Почему его новые приятели считали, что дома он будет вести себя настолько отлично от школьного поведения? Он же не прекратил любить читать только потому, что покинул Хогвартс! Как глупо с его стороны было пробовать сыграть хлебосольного хозяина, попытаться еще и таким образом улучшить себе репутацию! Как же ему хотелось выкинуть этих захватчиков из своего дома! Остаться, наконец, в одиночестве и покое!

Вальбурга, разумеется, видела все его тщательно скрываемые страдания. Она смеялась над ним и над ситуацией, в которую угодил ее названый брат. Он не винил ее, ведь сам был в этом виноват.

Прошло две с половиной недели и улыбаться приятелям, целовать Мишеля и оправдываться перед ним за то, что не хочешь спать с ним в одной постели, становилось все сложнее. Том считал себя превосходным актером, да так вообще-то и было. Лишь некоторые люди могли увидеть за его приветливой маской истинные настроения. Но играть слишком долго оказалось не по силам. Он держался лишь на упрямстве в тот день, когда после партии в крикет, компания, зайдя в любимую синюю гостиную Тома, ту самую, в которой он впервые появился в этом доме, увидела в креслах Гарри и Долохова.