— Это когда тебя собираются пороть, а когда сама?

— Чтобы я порола?! Даже этого урода не смогу.

— Он не урод, хотя от Леннарта и впрямь лучше держаться подальше. Он топ, а не боттом и не свитч. Знаешь, кто это такие?

Мне обидно, потеряла последний возможный день на глупости. Не считать же достижением примерку латексного костюма или стычку с Леннартом. Сегодня ночью вернется Ларс, а я так ничего о Пауле и не узнала, и предупредить ее об опасности тоже не смогла. Мало того, вдруг Хильде придет в голову проболтаться, что я ходила с ней на сессию?

— Хильда, и все-таки, что я должна была увидеть сегодня вечером?

Вместо ответа она задает свой вопрос:

— Что у тебя с Ларсом?

Я только пожимаю плечами. Хильда почему-то кивает.

— Ты его любишь, это и без слов понятно. И он тебя тоже, иначе не позвал бы на остров, он туда никого не пускает и никогда не пускал.

Я снова пожимаю плечами, мне надоели эти пустые разговоры. Весь вечер вокруг да около. Хильда снова усмехается:

— Наверное, я лезу не в свое дело… Ты стараешься быть правильной, Ларс теперь тоже. Но он не всегда был таким, далеко не всегда. Ты сейчас суешь нос в его прошлое, но готова ли все понять и простить?

— Что, так много грехов?

— Бывало…

Может, она имеет в виду погибшую Маргит? Но говорить, что знаю об этом, я не намерена. Я уже не верю Хильде, слишком много она темнит и скрывает. Надоели общие слова, хождение по кругу, намеки и пристальное разглядывание. Я не подопытный кролик.

— Знаешь, ты только сама его не спрашивай. Захочет — расскажет больше, а если нет, то и ладно. Все, что тебе нужно знать, скажу.

— Да что за секреты! Надоело уже. Все при слове «Паула» шарахаются, как от зачумленной.

— Паула была первой любовью Ларса. Настоящей… После нее до тебя никого.

Твою ж мать! Утешила, называется.

— Он тогда еще мальчишкой совсем был, а она взрослая женщина, красивая, статная, настоящая валькирия — волосы золотистые, вьющиеся, глаза голубые…

— Я видела ее фотографию.