Монстр не заслужил милосердия. Он умирает быстро, без мучительной агонии и сопротивления. Слишком неожиданным был удар, наколовший черное сердце на медное перо. Семь проникающих решительных точных ударов, багровые реки на стерильном полу. Хищника убил самый первый. Остальные для нее. Она восстанавливает справедливость, утоляя голод, питаясь гневом и болью.

Ее тюрьма страшнее моей, но замки сорваны и двери открыты.

Чтобы выжить в аду, недостаточно заключить сделку с дьяволом. Ему нужна жертва – не душа, а самое ценное, что у нее есть. Она отдаёт долг прямо сейчас. Цена свободы имеет цвет запекшейся крови. Не лишенные глаз, мы единственные видим этот мир, состоящий из сгустков чёрного света. Он мерцает миллиардами оттенков и никогда не лжет.

Я ненавижу грязь и ложь. На моей территории есть место только правде и чистоте. Толкая потаённую дверь, я впускаю потоки розоватого ультрафиолета, позволяя флуоресцентным лучам осветить свершившееся воздаяние.

Она беспoдобна, видит Бог, если он все-таки существует, я не встречал создания более отталкивающего внутри и прекраснoго снаружи. Она совершенна, уникальна. Моя безумная невеста Франкенштейна.

Она отпускает усмиренного зверя и, откинув за спину мерцающие серебром волосы, грандиозно ползет на коленях в мою сторoну, а я неспешно двигаюсь ей навстречу. Сто процентов чистого счастья горят на моих губах. Я опускаюсь напротив, рухнув коленями в вязкую жижу, сглатываю, вдыхая тяжелый сладкo-соленый металлический запах. Сердце бьется набатом, стоит взять ее запрокинутое лицо в ладони, медленно вбирая каждый миллиметр открытого взгляду совершенства.

По фосфорно-белому платью стекают бурые ручьи, лениво капают с кончиков ее пальцев, с булькающим звуком впадая в чернильные разлившиеся озера, кипят на бирюзовой неоновой коже черными кратерами.

Кровь не светится, всегда остается темной, поглощая излучение. Черная и честная, как смерть. Я знаю только один способ вернуть стерильность этим стенам.

Уничтожить их. Сжечь дотла.

Она отрывает мою левую ладонь от своего лица и, не разрывая глубокого слияния взглядов, неторопливо развязывает повязку и бросает в сторону.

–Ничего нет, – хрипло шепчет хищница, дотрагиваясь губами до моей чистой кожи,изощренно-медленно обводит языком извилистые линии и, резко отстранившись, вонзает металлическое перо в центр ладони. Кровь брызжет на ее лицо и мою футбoлку. Боль разрезает на части, пульсирует и обжигает.

–Теперь есть, - безмятежно улыбается Шерри, снова соединяя наши взгляды.

Я подношу ладонь к лицу, слизывая густой медный вкус и, раскинув руки, словно приглашая ее в свои объятия, оглушительно смеюсь. Смех отражается от стен, дрожит в воздухе, звенит в черных углах. Я слышу, как сумеречные обитатели смеются вместе со мной. Все громче и громче.