Убедившись, что розы не полетят в морду, мужчина потянул носом и осведомился, весьма строго:

— Бухал без меня, Иви?

Отрицать Ваня не стал, смотрел поверх прижатых к груди цветов и счастливо улыбался, идиот идиотом, позабыв и про тошноту, и про головную боль.

Вот тебе и шлюха, Ванечка. Напрасно ты давился вискарем — альфач осознал и извиняется. А еще ему, вроде, стыдно. Придется простить. Смотрит, глазами ест. Любимый…

Розы кололись и мешали целоваться, но положить их на пол, не разрывая объятий, не получалось.

Колются и колются. Эка ерунда. Не простые же цветы, Саня подарил. Саня, его Саня!

Мужчина поднял сомлевшего в обморок будущего супруга вместе с букетом в охапку и понес в гостиную, на диван, приводить в сознание. Заодно и отругает, попозже, и приласкает, очнувшегося, и пометит, как полагается. С сексом или без, от состояния омеги и его желания зависит.

Короче — не судьба шляться Ване с сегодняшнего вечера более по клубешкам и не танцевать стириптизов на барных стойках на потеху пьяным, левым, похотливым альфам. Оттанцевался.

А дети… Детей можно усыновить, в конце концов. Одного, двоих, троих. Даже пятерых. Зарплата у Сани приличная, хватит на нужды большой семьи и маленькие, общие для нее, удовольствия.

====== Часть 12 ======

Они лежали, просто лежали рядом, в смеси ароматов арабики и цветов, теперь общей, на двоих и, сплетя пальцы рук, Ваниной левой и Саниной правой, разговаривали. Негромко и неспешно, о разном. Без сексуальной подоплеки проясняли отношения.

Первым начал Ваня. Уже вполне прочухавшийся от обморока, он, потирая свеженькую, саднящую, сочащуюся капельками крови метку у основания шеи, там, где прощупывались позвонки, спросил, робко и непонимающе:

— Сань… А почему ты меня выгнал, если потом передумал?

Мужчина накрыл свою метку, такую же новенькую, как и у Вани, но расположенную спереди, над ключицей, ладонью, вздохнул и ответил:

— Сам не знаю, Иви. Когда поцеловал тебя там, у меня, в первый раз, ну, в общем… А на тебе запах хвои. Чужой, альфячий, и еще какие-то непонятные. И меня вдруг такая злость взяла, дикая просто. Что просишь метку, а пахнешь-то не мной. В общем, переклинило. А потом ты ушел, такой грустный, покорившийся, ни словечка не возразил, просто оделся и ушел, и сразу стало ужасно пусто. Я понял, какой идиот, как без тебя не могу, совсем-совсем, побежал догонять, вернуть, и не успел — ты в такси прыгнул, уехал… Кричал тебе вслед, ты не услышал… Простишь?

Ваня перекатился на бок, поцеловал будущего мужа в висок и улыбнулся, очень нежно и открыто.