«Успокойся! Успокойся! Мы здесь! Мы рядом!» – прозвучал в голове Влады голос Словуты и не менее зычно заклекотали соколы, кружащие днесь весьма низко над рекой.
Девочка еще немного медлила, страшась выйти из воды, но ощущая нестерпимый холод, каковой прорезавшись сквозь волнение, сковал все ее тело и конечности, с трудом поднялась на ноги. Тягостно покачиваясь из стороны в сторону, она медленно побрела к берегу, а выйдя на его каменистую почву, неспешно опустилась… по первому сев, но вскоре улегшись на левой бок, оный не болел. И теперь дав себе волю, тихонько заплакала, мешая слезы и воду, вздрагивая всем телом и вспоминая пережитое. Гулкая боль, словно хруст ломаемых ветвей отзывалась в голове и инолды выплескивалась мельчайшими брызгами юшки, из левой ноздри. Очень сильно болели ребра справа, как раз вместе удара и саднило, стонало все тело… вся кожа.
«Успокойся! Успокойся, наша милая девочка!» – обеспокоенно шептал в голове Влады голос Бога Словуты, стараясь теми ласковыми словами непременно умиротворить.
Наконец девочка выплакала свои переживания и тем самым уменьшила боль в голове, прекратила кровотечение из носа. Не торопко поднявшись с каменистого брега, она ощупала себя, порванную одежу, проверяя наличие того, что на ней дотоль было. Зычно плюхала вода в сапогах, с рубахи, шаровар и волос струились потоки воды, отсутствовал не только меч, который Влада побоялась найти, не было сыромятного пояса одэгэ и золотой цепочки Златовласа. От тех как ей показалось значимых потерь, Владелина протяжно хлюпнула носом.
Глава тридцать вторая
Глава тридцать вторая
Яркий луч света, теперь нежно-золотой, озарил, внезапно весь лес и каждое деревцо позади сидящей на бережине юницы. Не мешкая вскочив на ноги, девочка, порывчато развернувшись, шагнула назад и на чуток от той светозарности прикрыла рукой очи. Глубокое и, одновременно, надрывистое дыхание вырвалось из ее рта, и днесь не ведая, что предпринять и как поступить, отроковица судорожно сотряслась всем телом, уже и не слыша успокаивающего голоса Словуты да зычного клекота соколов, кружащих над самой головой. Стремительно ступив еще и еще назад, Влада сызнова вошла в воду и лишь потом, убрав от лица руку, в спадающем сияние света узрела фигуру Седми… Седми, которого так дотоль желала увидеть. Бог, обряженный в серебристую распашную рубаху, дотягивающуюся до лодыжек, без ворота и рукавов, казалось, вышел из-за соседнего дерева, враз испрямившись и взглянув на нее своими голубо-серыми с синими брызгами по окоему радужек очами, дюже нежно произнес: