— Да, — отозвался Крушец и его резкий свист в этот раз был точно приправлен всхлипом. — Как долго… долго… Ты говорил Отец все пройдет быстро. Но нет! все слишком долго.

— Просто, все получилось не так как я желал, — умиротворяюще проронил Перший и нежно проведя перстами по телу лучицы, переместил с собственной кожи золотое сияние на него…так, что враз потемнело его лицо и руки. — И в том повинен я, мой малецык. Но нынче все зависит от тебя… И я прошу… прошу тебя… пообещай, что исполнишь, все о чем я тебя попросил… пообещай Крушец.

Яробор Живко нежданно туго дернул конечностями, и по его телу пробежала теперь явственная зябь. Она коснулась не только кожи, точно вскинув вверх слой мази и тем проложив по его довольно-таки ровной поверхности многочисленные трещины, но, кажется, прокатилась и по внутренностям. Отчего в местах трещин проступила совершенно белая кожа, живописавшая различимые даже под слоем мази синие вены, бурые нити жил и нервов, мгновенно выпучив их вверх и увеличив в ширине. А погодя изо рта юноши выплеснулась кровавая слюна, также скоро перешедшая в кровавую струю.

— Господь, вы убьете господина, — рани это дыхнула весьма негодующе и теперь шевельнулась зримо. — Убьете… Легкие надорвались, мы не успеем его спасти.

— Крушец… обещай… обещай, — тревожно зашептал Перший, прикладываясь губами к очам лучицы.

— Обещаю… обещаю Отец, — хлип, словно Крушец собирался заплакать, почти поглотил последнее слово.

— И не тяни с вселением. Как только будет разрешение, вселяйся… Не тяни, — добавил также скоро Димург и легохонько приподнял голову лучицы, подсунув под ее затылок ладонь, подталкивая в сторону груди и тем самым заставляя скрутиться в ком сияния. — А теперь сам, сам войди в плоть… И будь аккуратен, не навреди мальчику, мой драгоценный малецык, мой любезный Крушец.

Лучица, подталкиваемая рукой Бога нежданно вельми резво скомковалась в районе груди. И данное действо проделала не только голова, наматывая на себя сияние, но и удлиненный хвост, будущие ноги. Вмале они будто два вала сошлись в одно целое и вновь образовали округлое тело, похожее на водяной пузырь, оный медленно принялся втягиваться… вернее вползать в расщелину груди юноши.

— Господь! Господь! — голос рани демониц явственно выдыхал из себя не только тревогу, но и досаду, ибо Перший неотрывно смотрящий на исчезающего Крушеца, вроде как окаменел. Не двигались не только руки Зиждителя, черты лица, но даже замерло золотое сияние на коже.

— Господь Перший! — Кали-Даруга почти выкрикнула и тот же миг ударили в бубны ее сестры демоницы, стараясь пробудить своего Творца.