— Из-за тебя? — удивился я.

— Думаю, это последняя капля, — мрачно хмыкнул Пат, и продолжил злым голосом — я вчера когда пришёл, везде, естественно, шёпот, косые взгляды. Мне это терпеть как-то не очень хочется, поэтому я решил прервать всё на корню. Встал и говорю: «Да, это правда. Профессор Снейп — мой отец. Кто хочет узнать подробности, можете обратиться к нему самому!»

— И что?

— Что? Да ничего, добровольцев не нашлось. Зато челюсти поотвисали у многих. Они думали, что я отпираться буду. Малфой от меня шарахается, как чёрт от ладана. Меня, представляешь, — он округлил глаза и рассмеялся, — боятся!

— Интересно, что будет делать Снейп? — задался вопросом я.

— А что он должен делать? — нахмурился Пат.

— Ну, сам подумай, — немного смутился я, — в каком он сейчас дурацком положении. Есть сын, непризнанный и носит другую фамилию, и все об этом знают. Проигнорировать ситуацию глупо, и признать тебя сейчас, после этой статьи, тоже…

Пат задумался.

— Чёрт, а я ведь совсем об этом не подумал, — признался он, и почти испуганным голосом добавил, — а если он захочет меня признать? А моё мнение в таком случае учитывается?

— Ты — совершеннолетний, — хлопнул я друга по плечу, и торжественно произнёс, — ты теперь полноправный гражданин и никто не… Здравствуйте, профессор МакГоноголл!

Это мы произнесли уже хором прошедшему мимо декану. Она поздоровалась и пошла дальше, напомнив про завтрашнее сочинение.

— Видел, как она на меня посмотрела? — кисло поинтересовался мой друг, — на меня так половина профессорского состава так пялится — как на брошенного котёнка. Женская часть коллективно теперь, наверное, окончательно считает Снейпа монстром. Знаешь, только здесь я понял практически сакральный смысл своей фамилии[3]. Нет, не зря тётя с дядей решили мне её дать. Кстати, а где девчонки?

Они оказались в библиотеке. На вопрос, что они там делают с утра пораньше, они нам показали большой альбом в кожаном переплёте и с названием «Хогвартс. Выпуск 1978 г.».

— До нас его смотрели Лаванда и Парвати, — отстранённо прокомментировала Гермиона.

— Думаю, Снейп ещё никогда не становился объектом для подобного рода пересудов, — добавила Лу.

Мы подсели к ним за стол, и Пат молча развернул альбом на коллективном фото слизеринцев.

— Ну и чучело, — почти ласково произнёс он, глядя на своего семнадцатилетнего отца, который не старался лезть на передний план.

Нет, всё-таки не так уж они были и похожи. Да, те же острые черты лица, такое же сухощавое телосложение. Зато у Пата никогда не было такого затравленно-озлобленного выражения лица, и спину он всегда держит прямо. И он никогда бы не стал Пожирателем Смерти, добавило что-то внутри меня.