Гарри только собрался ей сообщить, что, вообще-то, о друзьях обычно тревожатся, если они исчезают, как вдруг на лице Сольвейг отразилось неимоверное облегчение, и она сказала, вытянув руку куда-то за спину Гарри:

— Так вот же он идет!

* * *

Он вышел из ступора только когда понял, что вода стала совсем холодной. Вздрагивая, Драко выбрался из ванной и завернулся в полотенце. Из большого, покрытого капельками воды зеркала на него испуганными глазами смотрел тоненький мальчик, которому от силы можно было дать лет двенадцать. Драко знал, чего хочется этому мальчику. Найти своего возлюбленного, зарыться в его объятия, забыть хотя бы на время о страхе и боли. О, этот Драко отлично умел прятаться от завтрашнего дня, твердить себе, что все будет хорошо, обольщаться сказками. Этот Драко верил, что отец любил его когда-то, был добр к нему, ласков и нежен. Этот Драко верил, что любимый человек будет с ним вечно и никогда не нарушит данного слова.

Этот Драко верил, что может быть счастлив.

Медленно, еще не вполне понимая, что же именно он собирается сделать, Драко поднял руки и пригладил растрепавшиеся мокрые волосы. Послушные тонкие пряди аккуратно легли назад, открывая лоб. Из стенного шкафчика Драко достал легкий гель для волос, втер его в волосы и пригладил их щеткой. Теперь прическа не испортится.

Потом он оделся — тщательно, в черные брюки, белую рубашку, бело-зеленый слизеринский джемпер и черные блестящие ботинки. На шею повязал галстук в серебристо-зеленую полоску. И накинул робу — новую, приятно шелестящую, еще пахнущую швейной мастерской и мылом для раскройки.

Теперь из зеркала на него смотрел настоящий надменный слизеринец, если не считать одной детали — ни у одного слизеринца не бывает такого затравленного взгляда. Тогда, словно заново примеряя костюм, когда-то любимый, а потом надоевший и заброшенный в дальний угол шкафа, Драко прищурил глаза и одновременно оттянул в сторону и вниз правый угол рта. Чуть склонил голову набок и откинул ее назад, глядя как бы сверху вниз. И уже вне зависимости от команд разума, просто по полузабытой привычке, тонкие крылья носа дрогнули, словно их коснулся какой-то чрезвычайно неприятный запах — гримаса, позаимствованная у матери.

И вот в зеркале, как призрак кого-то давно умершего появился его мистер Хайд — Драко Малфой, надменный слизеринец, наследник рода Малфоев, ненавистник Гарри Поттера и всех его гриффиндорских щенков, злобная мерзкая тварь. Он внимательно смотрел на того, кто посмел выгнать его из собственного тела; кривящиеся в ухмылке губы дрогнули, и он произнес, манерно растягивая слова: