Он заставил себя выбраться из постели только ближе к полудню. И теперь голова неприятно ныла. Слезы — очередная волна размазана по щекам — не приносили облегчения. Драко жил только воспоминаниями, но они не приносили облегчения — тяжело вспоминать, что ты когда-то был невозможно счастлив, и знать, что это никогда не повториться.

Сам виноват. Сам виноват.

Если бы все было иначе с самого начала…

В дверь постучали.

— Драко! — позвал нетерпеливый голос Нарциссы. — Я могу войти?

— Алохомора, — ответил Драко. Мать вошла в комнату и тут же по привычке вздернула нос.

— Ты почему до сих пор не одет? Постель расстелена? Почему не спустился к завтраку? Ты не болен?

— Я нездоров, — коротко ответил Драко. Нарцисса поджала губы.

— Я вызову доктора, если хочешь…

— Не надо. Мне бы просто отлежаться.

— Я прикажу приготовить Бодроперцовое Зелье.

— Я сам могу приготовить зелье.

Нарцисса поджала губы.

— Отец хочет тебя видеть. Приведи себя в порядок и спустись в кабинет.

Люциус сидел за столом — весь очень утренний, свежий, подтянутый, волосы забраны в "конский хвост", — и что-то помечал в разложенных перед ним свитках. Когда вошел Драко, он поднял голову и, чуть помедлив, отодвинул пергамент.

— Мама сказала, ты хочешь меня видеть.

Люций провел кончиком пера по губам и чуть прищурился.

— Сними рубашку.

"Господи, опять… Чем в этот раз провинился?.."

Он слегка дрожащими пальцами расстегнул пуговицы и снял рубашку. Отец некоторое время пристально разглядывал его грудь, потом произнес: