«С добрым утром!
Прости, но мне нужно бежать. Наши с тобой общие дела требуют завершения. Надеюсь, ты проснёшься пораньше, потому что до 12–00 квартиру надо бы освободить. Делать тут всё равно нечего, и еды в холодильнике нет. Увидимся вечером.
Целую, обнимаю.
Г.
P.S. Не пытайся отсюда аппарировать.»
Он улыбнулся. Это скупое послание было в сто раз приятней, чем самые сладкие слова. Будничность, отражённая в нём, как бы показывала, насколько естественно подруга уже воспринимает их отношения. Все эмоции спрятаны и запихнуты под маску деловой женщины. Его лицо посетила невольная усмешка, когда он вспомнил её бешеный взгляд и вызывающий упрёк: «Почему ты не делал этого раньше?!» Такие метаморфозы только возбуждали.
— Давай-ка я тебе помогу, — он подошел и попытался отобрать у неё расческу.
— Нет, даже и не пытайся. Ты не представляешь, какая эта мука — их расчесывать.
— Я буду осторожен.
— Вот этого-то как раз и не надо. Надо быстрее, я спешу.
— Я всё-таки попробую.
— Гарри, это плохая идея… — начала она, но он уже завладел расческой и принялся водить ею по её спутанным волосам.
Это и вправду была мука, расческа неминуемо вязла, и как он ни пытался придерживать волосы у корней, всё равно ему казалось, что он причиняет ей боль. Но он всё равно старался, и она, сперва вся подрагивающая от нетерпения, почему-то замерла и смотрела в зеркало на собственное отражение, как зачарованная, не в силах оторвать взгляд.
— О чём ты думаешь?
— Мне сейчас вдруг показалось, что мы уже тысячу лет вместе. И что ты всё это время каждое утро расчесываешь мне волосы.
— Так и будет, любимая. Так и будет.
— Я не верю, что это происходит со мной. Это сон. Просто прекрасный сон. И я каждую секунду боюсь проснуться.
— Это не сон… — он приподнял её со стула и развернул к себе, — вот видишь?
— Гар-ри, я-а лю-юблю-ю те-ебя-я! — внезапно разрыдалась она во весь голос. Совершенно по детски, безутешно, размазывая слезы и сопли, и уткнулась в его грудь, вся сотрясаясь от рыданий.
— Ну что ты, что ты?! — поразился он, осторожно прижимая её к себе.