- Вот, мы уже почти дошли, - осторожно я перевел его через порог.

- Куда? – Маура засмеялся невпопад. – Куда это мы дошли?

- Мы в нашей комнате. В Карнин-гуле, – ответил я как можно точнее.

- Спасибо, Бан. Большое, огромное тебе спасибо! – Он слегка наклонился ко мне. Я так и не понял, куда он изначально хотел меня поцеловать в знак благодарности – в лоб или в щеку – но когда он покачнулся и немного потерял равновесие, его поцелуй пришелся прямо на мои губы. И от этого прикосновения улыбающегося рта с упругими губами, сохранившими сильный сладковато-терпкий привкус напитка, я остался стоять в ошеломлении посреди комнаты. А пьяный тем временем кое-как преодолел последние несколько шагов до кровати и повалился поверх покрывала.

- Нет, ты можешь себе такое представить? – спросил он, зарываясь лицом в мягкую подушку. В своем шоковом состоянии я не сразу понял, что обращался Маура не к подушке, а ко мне. – Он умер, даже не дождавшись, пока я скажу ему... Я скажу ему: «Ильба, почтенный, а ведь если бы вы колечко нашим продвинутым соседям не пытались всучить, мы бы оба до глубокой старости бед не знали»... Я скажу... – Он взмахнул рукой и, не удержавшись, скатился с низкой кровати на пол.

- Хозяин! – я бросился поднимать его, выйдя из оцепенения.

- Все нормально! – заявил он с улыбкой и каким-то образом сумел встать сам и даже некоторое время держаться на ногах. – Он, конечно, ответит, что ни в чем не виноват. Я тогда тоже не виноват. Ни в чем. И все прекрасно. А знаешь, ведь он не только кольцо, а и меня сперва был не прочь продать, все искал подходящего покупателя...

Пьянящий напиток, которого после долгого перерыва было выпито огромное количество, развязал хозяину язык, и я опять с недоумением невольно слушал то, что никогда для моих ушей не предназначалось.

- Ты даже не представляешь, – продолжал откровенничать он. – Как высоко ценятся хорошо обученные полукровки, особенно если из них еще не вышибли мозги!

Внутри у меня все переворачивалось, но я молча кивнул, потому что он смотрел на меня выжидающе, и мне нужно было хоть как-то отреагировать.

Затем улыбка исчезла с его губ, и на влажном от пота лице появилось моляще-печальное выражение.

- Но он же меня все-таки не продал. Не продал... Почему? А я даже не успел сказать ему... спасибо. Великое небо, я еще так молод, Бан! А ты – тем более. Это несправедливо. Мы должны жить. Я хочу свою жизнь... обратно. – И он снова упал на кровать, на этот раз тут же погрузившись в тяжелый сон.

Я подошел, осторожно вытаскивая из-под него одеяло и накрывая многострадальное тело. Он не пошевельнулся. Вспомнив про обувь, я развязал тесемки и один за другим стянул с него сапоги, обнажая узкие гладкие ступни с твердыми от частого хождения босиком подошвами, на которых еще виднелись следы заживших порезов.