Спустя примерно месяц, когда я немного пришел в себя после потери отца, а в имении стало чуть уютнее, мысли мои все чаще начали крутиться вокруг планов моего хозяина на будущее. Я помнил их с Калимаком разговор, знал, что Маура рано или поздно наладит свой быт, и гадал, кого он выберет в жены. Сам я еще не чувствовал потребности обзаводиться семьей, и поэтому в отношении себя таких планов не строил. Много раз мне хотелось спросить его об этом вслух, но я не смел, даже учитывая то, что наше общение действительно давно уже вышло за привычные рамки. Но ни с того ни с сего поинтересоваться у своего господина, собирается ли он жениться? Да любой другой на месте Маура за такие вольности избил бы раба палкой до полусмерти.

Совершенно неожиданно меня опередили.

- Тебе ведь следующей весной семнадцать будет, Бан, или я ошибаюсь? – спросил он как-то вечером, пока на углях в очаге жарилось мясо.

- Вы не ошибаетесь, – ответил я машинально, застигнутый врасплох.

- Хорошо, – произнес он довольно. – Тогда скажи: тебе какая-нибудь из местных девушек приглянулась? Может, кто из соседских?

- Да я их не очень-то помню, - пожал я плечами.

- Ну, например, Ала́л, старшая дочка Томара́на... Ты к ним заходил, кажется, не раз. Или Ками́, та, с кудряшками, которая часто у реки стирает. Ты ведь с ней говорил, даже белье ей помогал носить, помнишь?

- Ага, – кивнул я, хотя впечатление об этой девушке, которая была прислугой в имении рода Тувта́н, оставалось у меня весьма размытым. Иногда мы сталкивались по дороге к реке, и я из сочувствия нес две ее тяжеленные корзины, полные мокрых тряпок, видя, что совсем еще юная девчушка едва управляется с ними. Все это было еще до нашего ухода.

- Да, с ней у тебя, пожалуй, больше общего, – тем временем решил Маура вслух. – Тебе она нравится?

- Нет. Мы даже толком не знакомы, – искренне ответил я.

- Но хоть какие-то теплые чувства она в тебе вызывает? – Он, как всегда, безошибочно нащупывал нужную точку и давил на нее. – Ну, вспомни ее крепкие крутые бедра, и такие румяные щеки, и блестящие на солнце кудри; а груди, налитые и упругие, как два больших спелых яблока... Тебе ведь хочется все это потрогать, прижать к себе, обладать этими прелестями?

- Хочется, – выдохнул я, опять не осмелившись соврать ему, когда в голове моей во всей красе возникла заманчивая и будоражащая плоть картина.

- Ну, вот и женись, – зазвучал надо мной насмешливый голос.

- Что-о? – испугался я.

- Женись, говорю, на Ками, и будете жить здесь, в этом доме. У ее родителей ведь и так, наверное, негде приткнуться, а тут просторно.