- Погоди-ка, что за вкусы такие? – не понял Ильмак, встревая в их шутливую перепалку.

- Все, светать скоро начнет, - Маура решительно поднялся из-за стола. – Давайте на боковую, а то завтра не добудишься вас.

- Да не гони ты, давай еще по одной, - запротестовал Калимак.

- А рыбка соленая осталась? – поддержал его брат, лениво почесывая живот.

Трапеза продолжалась, однако дальнейшие разговоры слились для меня в неразборчивый гул, и я уже вовсю клевал носом.

Продрав с похмелья глаза, я понял, что с ночи заснул прямо на полу, ибо все кровати были заняты. На постели Ками свернулись, прижавшись друг к другу под тонким одеялом, две женщины в светлых ночных рубахах; на узком ложе в передней комнате храпел Калимак, а его брат выводил еще более звонкие рулады на кровати Маура в его комнате, раскинув в стороны руки и ноги так, что места не осталось бы даже для собаки.

Самого хозяина я обнаружил на старой лавке у очага, где он крепко спал лицом вниз, положив под щеку согнутую в локте руку вместо подушки. Из всех нас раздеться накануне удосужились только жены.

Солнце уже ползло вверх на небосводе, когда пробудился Калимак, потягиваясь и шумно зевая во весь рот.

- Эх, хорошо погуляли!

- Слышь, увалень, собирайся, домой нам пора, - показался Ильмак, на ходу подтягивая штаны и приглаживая волосы. – До темноты надо успеть еще коней вывести и искупать.

Калимак присел у лавки, щекоча Маура по носу кончиком пояса. Тот лишь недовольно поморщился, отворачивая лицо.

- Вставай, разбойник, проводишь меня хоть, – он потряс хозяина за плечо, и тот наконец проснулся, щурясь от бившего прямо в глаза солнца.

* * *

Живот Ками рос не по дням, а по часам, и в самом начале весны она благополучно разродилась девочкой – крупной, здоровой, и орущей так, что закладывало уши.

Вот только тот факт, что родился первенец женского пола, вызвал большое разочарование и у меня, и у повитух, сразу переставших слишком усердно хлопотать над младенцем, и у самой роженицы, которая, едва оправившись после родов, заплакала, от стыда закрыв лицо руками:

- Ой, горе-то какое... И отец гневаться будет, убыток-то какой теперь...

- Ничего, девка, родишь ты мальчишку, вот следующего и родишь, простит отец, назад примет, - утешала ее старая повитуха, гладя по голове. – Да и не одного родишь, а тройню целую богатырей, одного за другим, да всем на радость...

Маура, так и не признавший разумными наши деревенские традиции, хмуро застыл у порога.