В доме было тихо, и я понял, что кроме меня еще никто не проснулся; даже Эль-Нор не плакала в своей корзинке. От этого безмолвия мне стало совсем не по себе, и я, морщась, встал с жесткой постели, направляясь к кровати хозяина. Он лежал лицом к стене, свернувшись калачиком под измятым одеялом; голова его почти сползла с подушки. Я подошел на цыпочках и снова потрогал вспотевший лоб. Он уже не был таким горячим – а может, я просто очень желал себя в этом убедить. От моего прикосновения Маура все же проснулся. Его веки дрогнули, он глубоко вздохнул и открыл глаза.

- Я не хотел будить вас, простите... – прошептал я виновато, подавшись назад.

- Нет, Бан, спасибо тебе, – ответил он, поворачиваясь. – Эти сны... Мне нужно было проснуться.

Он медленно приподнялся на кровати, проводя рукой по взъерошенным волосам. Я отошел к полкам, доставая завтрак – завернутый в кусок ткани хлеб и плошки с сушеными фруктами и медом, затем поворошил кочергой и стал раздувать еще тлеющие угли в очаге, чтобы подогреть хлеб с маслом и заварить травяную настойку. Маура тем временем встал, подошел к корыту с водой и умыл лицо, а потом молча сел у стола, завернувшись в одеяло.

Этим утром хозяин выглядел особенно подавленным и несчастным, хотя он ни на что не жаловался и, как всегда, скрывал свои чувства. Он забыл вытереться после умывания, и лицо его осталось влажным, а с кончиков волос капала вода. И так он сидел, опустив глаза, словно изучая деревянную поверхность стола, испещренную мелкими трещинками и разводами. А я глядел на него, на босые ноги и худые плечи, казалось, с трудом выдерживающие тяжесть наброшенного на них одеяла, и мне все сильнее хотелось заплакать от жалости, защемившей сердце.

Я наклонился к нему, приобняв его за плечи.

- Вы идите во вторую комнату, там теплее и сквозняка нет. Поспите еще, сейчас рано ведь. Там и кровать вроде мягче... А я пойду принесу молока от соседей. У нас уже кончилось, а вам бы это хорошо было...

Маура кивнул покорно.

- Да. Да.

Я поддержал его, когда он поднялся со стула, и он позволил мне отвести его к широкой кровати за занавесью, где он обычно спал, и уложить, накрыв обоими одеялами.

- Я помогу Ками с уборкой, когда встану... – пробормотал он, едва удерживая глаза открытыми. – Ты только разбуди меня. Как только солнце поднимется...

- Хорошо, хозяин, – произнес я успокаивающе, и он наконец расслабился, зарываясь поглубже в постель и почти тут же засыпая.

Тогда я тихо покинул комнату, и до меня донесся голос жены, которая уже встала и напевала веселую утреннюю песенку, прохаживаясь с дочкой на руках.