Когда солнце взошло уже высоко, я вытер пот со лба и распрямил ноющую спину. Двор оказался больше, чем я думал. Еще некоторое время ушло на разведение огня в покосившейся глиняной печи, так как я по-прежнему неумело брался за это дело.

- Вот никчемный-то! – гоготала баба, уперев руки в бока. – И как только тебя твой хозяин не выгнал!

Наконец она с неохотой сунула мне в руки обещанное молоко, и я вышел за дверь в таком жутком настроении, что хотелось разбить эти самые крынки о землю, или о чью-то голову.

- Крынки вернешь мне! – раздалось за спиной.

Я поспешил обратно, стараясь не расплескать их содержимое и тревожась за хозяина с его такой странной простудой... Простудой, которой он никогда раньше не болел. Только бы жена не разбудила его своими неблагозвучными утренними трелями, думалось мне. А ну как ему что-нибудь понадобится, а меня рядом нет... А Ками неопытная в быту, еще хуже меня оказалась. Ведь шестнадцать лет уже девке, а готовит так, что едва есть можно, пыль выметать забывает. Хорошо хоть, девочку здоровую родила, с этим хлопот не будет... Какие бы у меня ни были к ней теплые чувства, временами я приходил в бешенство от ее нерасторопности и недалекости – трудно было каждый день натыкаться на отражение своих собственных недостатков. Если бы у меня был выбор, я бы, может, и совсем не стал жениться, внутренне вздохнул я. Жил бы себе с хозяином в его доме, помогал бы ему во всем, как раньше...

Больно споткнувшись о камень и выплеснув немного молока на сапоги, я очнулся и понял, что наконец добрался до дома.

Ками я застал сидящей у стола и штопающей свое платье. Корзинку с Эль-Нор она поставила перед собой, то и дело заглядывая туда и нежно воркуя над дочкой. Когда я вошел в комнату, она подняла удивленные глаза.

- Где ж ты был так долго? – спросила она, вдевая толстую нить в ушко костяной иглы. – Хозяин уже спрашивал тебя, на двор выходил, я сказала, что не знаю, куда ты пошел. Он бледный такой, я испугалась даже...

Не слушая ее более, я поставил принесенное на стол и быстро прошел за занавеску, где Маура лежал на смятой постели. Его рука свесилась с края кровати, и он мотал головой, словно ему опять снился кошмар. Я придвинул стул и сел рядом, осторожно подняв худую руку обратно и поправляя одеяло. В голове моей вертелась только одна мысль: привезти знахарку, потому что состояние его не менялось, и моя тревога росла с каждой минутой.

- Что с ним такое? – озабоченно заглянула Ками.

- Не знаю, - обернулся я через плечо. – Побудь с ним, я поеду за старухой Лиа́ни.