— Надеюсь, эти чужестранцы нашли хоть что-то, — проворчал он, ускоряя шаг.

Посох постукивал по камням, Бьярни углубился в холмы, направляясь к одной из площадок, где оставляли дары сидам. Именно там, со слов мальчишек, в последние дни пропадал Гилдерой на пару с Нарциссой. Что и говорить, Локхарт был ловок драться, но вот решать загадку убийства не спешил, хотя и сам вызвался. Выставить его между двумя враждующими родами и вейлами, пусть останавливает побоище? Бьярни на ходу покачал головой, нет, не по обычаям, жители общины просто не поймут Олафсона.

— …нет, я просто не понимаю, — донёсся до него голос Гилдероя.

— Вот, смотри, видишь, это руна Наухуз, а это руна Терваз, а вместе они образуют комбинацию…

— Погоди, погоди, ты же говорила, что каждая руна сама по себе!

— Так было в Скандинавии, — в голосе Нарциссы слышалось раздражение, — там, где эти самые руны зародились и были затем подхвачены древними магами, в качестве письменного языка. По крайней мере, на севере Европы, на юге, в том же Египте, были больше распространены клинопись и прочие прафиникийские письмена… неважно! Здесь не Скандинавия, а Исландия, которую некогда населили викинги и их потомки. Затем сюда пришло христианство со своей латынью. Затем всё это мирно варилось несколько сот лет в едином котле, и в результате местные руны не то, что Древние руны, это измененный вариант, понятно?

— Наверное, — в голосе Гилдероя слышалось сомнение, — а откуда ты всё это знаешь, если вам в Хогвартсе преподавали именно Древние Руны?

— Книгу взяла, у Михельсона, — в голосе Нарциссы проскальзывали нетерпеливо-злые нотки. — Ну, кто здесь специалист по Древним Рунам?

— Ты, разумеется. Но мне нужна точная расшифровка, иначе можно обвинить не того, поэтому я и спрашиваю — как раз потому, что не слишком разбираюсь в Рунах.

— Не слишком! — фыркнула Нарцисса. — Да ты вообще в них не разбираешься!

— Должны же хоть какие-то недостатки уравновешивать мои многочисленные достоинства?!

Тут Бьярни наконец-то увидел чужестранцев, которые располагались возле каменной площадки, где традиционно оставляли дары сидам. Гилдерой, сидя на валуне, что-то писал и переговаривался с Нарциссой, которая разглядывала надписи на скале рядом. Такие надписи были возле всех площадок, глубоко высеченные в камне, не зарастающие мхом, и означали, насколько помнил Бьярни, просто добрые пожелания всем, кто пришел с добром.

— Так-то вы ищете убийцу? — не удержался от укоризненного возгласа Бьярни.

Конечно, ему полагалось всегда держать себя в руках, говорить и судить беспристрастно, как скала, но обычай на то и обычай, что от него иногда можно и отойти. Начни Олафсон разбираться в себе и понял бы, что его возмущение вызвано беспокойством за общину. Опять смерти, разборки, вражда, тянущаяся годами, засады и кровная месть, подозрительность и настороженность всех вокруг. Разумеется, была тут и уловка: доверив расследование чужестранцам, Бьярни, при необходимости, мог на них же свалить и все ошибки и проблемы. Мол, чего вы хотели от этих британцев? Сами и убили, а потом попытались отвести от себя подозрения.