* * *

Состояние хозяйства в Хогвартсе я довёл до этапа «перед Литой начинать что-либо новое бессмысленно, если не уверен, что закончишь». Вентиляцией бы заняться — почему в аудиториях, когда жарко, ещё и душно становится? И ведь не откроешь окна: в некоторых классах их банально нет. Это не современная магловская школа с панорамными стёклами, это тысячелетний замок, в котором ещё и с внутренним пространством играются.

Есть у моего мира Саргас интересная особенность: он не даёт мне надолго задерживаться у себя. Два-три-четыре дня — и меня начинают «просить наружу». Погода становится холоднее, небо — пасмурнее, а общее настроение — неуютнее. Я словно нахожусь на постоянном и неприятном сквозняке, от которого нигде нельзя спрятаться: он проникает сквозь стены и выхолаживает внутренности. С каждым часом дискомфорт нарастает, и если продолжить упорствовать… в общем, Саргас всегда находит мягкие, но убедительные доводы выгнать меня «на улицу», прогуляться и проветриться.

И принимает меня со всем теплом и радушием лишь после того, как я проживу на Земле полноценный, насыщенный день. Такой вот парадокс: я и покинуть его надолго не могу, и оставаться только с ним — тоже. Не будь последнего обстоятельства, и меня никто бы не смог выгнать ни к Дурслям, ни в этот странный Хогвартс.

К чему я это рассказываю. В начале лета я начал ощущать небольшой, но хорошо знакомый сквознячок. Здесь, на Земле. Меня пока ещё не гнали, но деликатно напоминали: пора доставать чемоданы с антресолей.

У Лавгудов летом работы немного, есть время для игр, забав и простого безделия. Предчувствуя близящуюся развязку, я старался не показывать вида окружающим, был спокоен и весел. Луну это, конечно, не обманывало. Она всё чаще приходила ко мне, сидящему на берегу реки, молча устраивалась рядом, доставала из совместного хранилища и плела венок. Почти тот же самый, хрустальный — но из ковыля и на человеческую голову. Неужели мне предстоит ещё один год за партой с первогодками? Я ж не выдержу напористого Уизли и просто утоплю его в вагонном сортире по-тихому…

Выплести «особый» венок, как выяснилось, было делом небыстрым. Луна ткала его несколько недель, ощутимо вкладываясь собственной магией. Я пытался присмотреться к происходящему вторым зрением, но мало что понимал. Молочно-лунное марево просто стекало с её пальцев и завивалось вдоль бесчисленных волосинок на метёлках. Но утверждать такое — всё равно что полагать галактики туманностями. Пределов разрешения моего зрения хватало, чтобы понимать: марево — это сложнейшее кружево, тонкую структуру которого возможно разглядеть разве что под микроскопом. Видели, как устроена вольфрамовая нить из лампочек в сильном увеличении? Здесь было что-то похожее, но на порядки сложнее.