Лазарев, внимательно выслушавший Щукина, кивнул. Предложенный план ему очень понравился. Он на мгновение представил себе свое возвращение в Севастополь на чудо-корабле потомков. Какими глазами на него будет смотреть адмирал Станюкович! Как будет удивлен его сослуживец по «Азову», командир 84-пушечного корабля «Силистрия» капитан 1-го ранга Павел Степанович Нахимов! Думается, что это будет зрелище достойное богов.

– Я согласен, Олег Михайлович, – адмирал на мгновение замялся, вспоминая имя и отчество подполковника, с которым он познакомился полчаса назад. – Значит, сейчас мы отправимся в путь по воздуху в Крым? Как скоро мы там будем?

– Думаю, что через несколько часов, – ответил Щукин. – В самолете можно, если вам захочется, поспать. Все равно с высоты десяти верст вы ничего не увидите. Над вами синее небо, под вами белые облака. Самое же главное ждет вас в Севастополе.

Потом Лазарев, Попов и Бобров закончили переодевание; два молчаливых молодых человека, вызванные Щукиным, бережно уложили их одежду в большие пластиковые мешки, после чего все вышли из ангара и уселись в небольшой микроавтобус, который повез их на военный аэродром в Левашово.

Адмирал с большим интересом разглядывал жизнь Петербурга XXI века. Его удивляло многое – и слишком откровенные (даже, пожалуй, неприличные) наряды женщин, и множество самодвижущихся повозок, как небольших, так и огромных, которые перевозили сразу несколько десятков пассажиров. Мигали лампочки на столбах (Щукин назвал это устройство светофором), ярко светились витрины магазинов.

– У вас, наверное, сегодня большой праздник? – спросил он у Щукина. – В честь чего устроена такая иллюминация?

– Нет, Михаил Петрович, – ответил ему подполковник, – день у нас самый обычный. А подобная иллюминация в Петербурге постоянно…

Лазарев покачал головой, хотел еще о чем-то спросить Щукина, но промолчал.

На аэродроме адмирал долго с любопытством рассматривал больших железных птиц. На одной из них ему предстояло сегодня по воздуху отправиться в Крым.

Ну а потом, расположившись в мягком кресле, он испытал ощущения, ни с чем не сравнимые. Самолет помчался по большому и ровному полю, оторвался от земли и стал подниматься в небо. Дома внизу скоро превратились в маленькие коробочки, а люди – в едва заметных сверху букашек. Скоро земля под крылом самолета задернулась белесой дымкой, и увидеть что-либо стало невозможно. Под мерное гудение моторов самолета Лазарев уснул.

Проснулся он только тогда, когда самолет пошел на снижение. Ощущение было такое, которое он испытывал в океане во время шторма. Немного захватило дух, но морской болезни у старого морского волка не было отродясь.