Тагур собрался с духом и вошёл во вторую комнату. Все плохие мысли уже успели выйти из его головы, как вдруг у себя за спиной он услышал, что дверь музея открывается. Тагур поспешно метнулся к стеллажам, стараясь забиться в самый дальний угол. Уже оказавшись в углу, он вдруг понял, что фонарь в его руках сияет предательским светом на весь склад. Такие тзай-тановые фонари не выключались, а непроницаемый колпак, которым его можно было накрыть сверху, остался в гостевой комнате. Нужно было что-то быстро предпринять. А меж тем шаги уже приближались и ко второй двери…

Первая мысль была — накрыть фонарь коробкой. Но в этом случае было бы слишком много шума, ведь из коробки для начала пришлось бы всё высыпать. И тогда Тагуру пришла в голову единственная идея, которая показалась уместной в этой ситуации. Сняв с себя пиджак, Тагур накрыл им фонарь. Свет едва-едва, но всё же пробивался сквозь плотную ткань. Скрипнула вторая дверь. Не придумав ничего лучше, чтобы полностью скрыть свет фонаря, Тагур улёгся на него сверху, оказавшись спиной к входу.

Теперь Тагур не мог видеть, что происходит на складе. Дверь открылась, кто-то прошёл внутрь. Тагур увидел слабые отсветы чужого фонаря на стенах. Послышался голос:

— И как это меня угораздило двери не закрыть? Совсем уже из ума выжил, старый дурак.

Голос был знаком. Это оказался Ран-Ир-Ракаш. Но зачем он вдруг решил прийти сюда среди ночи? Тагур надеялся, что мастер-древневед сейчас закроет все двери и уйдёт спать. Но, похоже, старика обуял какой-то рабочий раж. Усевшись за столом и что-то бормоча про себя, он принялся скрипеть пером по бумаге. Тагур старался не шевелить и дышать как можно тише. Но лежать на фонаре было довольно больно. Каждая минута сейчас играла против Тагура. Что будет, если его обнаружат, он боялся подумать. Он знал, что не сдастся так просто. Знал, что сможет справиться с пожилым тзай-тарром. Но он не хотел причинять зла Ран-Ир-Ракашу. А мастер-древневед, как назло, так и не думал уходить.

Иногда из бормотания Ран-Ир-Ракаша до Тагура явственно долетали отдельные слова. «Не отсюда… восемь… четыре… по солнцу…» Какая-то сплошная бессмыслица. Возможно, старый древневед и вправду выжил из ума и теперь наедине с собой обсуждает какие-то одному ему ведомые вещи.

Внезапно тзай-тарр затих. Перестало скрипеть перо, исчезло бормотание. Тагур не мог видеть, что происходит, но был уверен, что сейчас Ран-Ир-Ракаш прислушивается к любым шорохам на складе. Послышался звук отодвигаемого стула. Ран-Ир-Ракаш встал. В следующее мгновение он направился в сторону Тагура. Каждый шаг тзай-тарра звучал словно удар молота. Тагур задержал дыхание и постарался вжаться в пол, хотя это уже и не было возможно. Фонарь вдавился в его грудь ещё сильнее, боль стала едва терпимой. А шаги всё приближались и приближались. Потом послышалось какое-то шебаршение. Ран-Ир-Ракаш принялся что-то искать в одной из коробок.