— Выгляни, — попросила она.

Варламов потряс полог, освобождая от снега, и с трудом отодвинул занесенную нарту. Пурга кончилась, была ночь, но какие-то зыбкие тени бежали по снегу. Варламов выглянул, и тут же нырнул обратно и стал торопливо одеваться.

— Вставай, — сказал он Рогне. — Это надо видеть.

Он бросил на снег рогожку, чтобы встала на нее.

Ночь была наполнена светом. От горизонта до горизонта в небе колыхались полотнища, пронизанные синими и зелеными огнями. Они свертывались, выстреливали столбами жемчужного света к зениту и развертывались волшебными завесами снова и снова. Снег охватывало то голубое, то зеленое пламя.

— Северное сияние, — прошептал Варламов. — Я видел у себя на севере, но не такое.

Рогна вздохнула: — Вот такие огни озаряют наш мир…

Она осеклась, глянула на Варламова и тихо рассмеялась.

— Да старшая рогна мне голову оторвет.

Варламов стиснул ее руку своей.

— Ей придется иметь дело со мной.

Даже понурые олени подняли головы, по их шерсти стекал волшебный свет.

Еще поспали, а утром Варламов обошел палатку. Рогна укрепила ее со знанием дела: плотно придвинула с трех сторон нарты, их сразу занесло снегом, и пурга не смогла унести палатку. Но Рогну заботили олени.

— Они ослабели, — сказала она, — а снег слишком глубокий, до ягеля не добраться. Придется отыскать место, где есть корм.

Забрались на лыжах выше по склону, и среди снежных долин Рогна разглядела замерзшее озеро.

— Место открытое, снег там сдувает ветром, — сказала она. — Попробуем дойти.

Варламову самому пришлось тащить грузовую нарту. К счастью (хотя скорее, к сожалению) она здорово полегчала.

На плоском берегу олени сразу сунулись мордами в снег — унюхали ягель.

— Останавливаемся, — сказала Рогна, хотя прошли совсем немного.

Костра снова не разжигали, за дровами для печки Варламову пришлось ходить далеко и несколько раз. Вдобавок и бензин кончился, так что орудовал ножовкой и топором.