Вместо продолжения беседы я вытащил из ящика под сиденьем бочонок с виски и два серебряных кубка. Оставалось в бочонке уже совсем немного, но на двоих, один из которых совершенно не припит, — хватит.

При виде бочонка Гицорген неразборчиво крякнул.

— Напиток сей дает свободу духа… над плотью! — заметил я. — И ты воспаряешь в горние выси, отринув все томления и заботы!

Барон сглотнул, на молодом, румяном лице его появилось странное выражение — смесь страдания и вожделения.

— Зверское зелье! Пьянит гораздо лучше вина, да так быстро и легко… И надолго! Но каково пробуждение!

Я пожал плечами и наполнил оба кубка.

— За все надо платить, барон.

Вскоре мы въехали в Норатор, и в теснинах улиц наш похоронный поезд быстро запутался. Я слышал пчелиный гул, но не смотрел в окно: толпы горожан вышли на улицы. Гицорген уже основательно набрался и клевал носом. Я боролся с искушением выбросить его на середине пути.

Железо. Оружие. Доспехи. Где же мне это все найти за короткий срок? Ответ: нигде. Возможно, если поскребу по сусекам… Изыщу внутренние резервы. Сусеки — вещь нужная. Иногда они, резервы эти с сусеками, преподносят сюрпризы.

Величественное здание Главного Храма, где я — прошло ведь совсем немного времени! — с великими трудами получил мандат архканцлера, мелькнуло в окошке. Похоронный поезд начал выползать на площадь, возницы обучено завели катафалки и мою карету с охраной к самому подножию храма, прочие экипажи заезжали, выстраивая на площади огромную спираль. Гицорген дрых. Я спрыгнул на брусчатую мостовую, услышал слитный гул и взмахнул рукой. Народ жался к домам, в оцеплении участвовали Алые и городская стража. Окруженный десятком Алых, я взошел на пять ступенек и снова приветственно и торжественно махнул рукой.

Высший клир дожидался меня под навесом портика. Кардинал Омеди Бейдар в черной с золотом рясе, и еще десяток разномастных церковных сановников в рясах цвета спелой сливы.

Блоджетт успел дать наставления, и я знал, что входить в храм следует только после того, как туда торжественно внесут гробы. Затем войду я и прочие официальные лица, начнется погребальная панихида, после чего гробы отправят в склепы под храмом для вечного пристанища.

Пришлось ждать. Площадь сдержанно шумела.

Лицемерные стервятники — Сакран и Армад — пробились ко мне и отвесили легкие поклоны, наклоняясь так, будто уже готовились клевать труп страны.

— Господин архканцлер! — воскликнул Армад, обшарив меня взглядом. Ей же ей — Гицорген донес, что вчерашний «я» был на себя несколько не похож.

— Госп… А где барон Гицорген? — воскликнул Сакран.