– Юайс! – Глума побледнела. – Ты уверен? Если там Олс, мы погибнем.

– Может быть, – с болью посмотрел на Гаоту Юайс. – Закройся, девочка. Как ты умеешь. Закройся. Сейчас я вскрою этот гнойник, тогда и посмотрим, что нам делать. И ты, Глума, закройся. Встань поближе к Гаоте. Вот уж не думал…

– У тебя есть Слеза Бейна? – заинтересовался Чатач.

– Считай, что уже нет, – ответил Юайс, повернул рукоять меча, отщелкнул яблоко эфеса и поймал на ладонь прозрачный шарик, который сиял, как запаянное в стекло пламя.

– Все демоны мира!.. – вытаращил глаза Чатач. – Ты бы мог купить весь этот город! Ты мог купить Гар! Половину Сиуина! Четверть Блатаны!

– Зачем мне столько хлопот? – пожал плечами Юайс и бросил камень под ноги. Вспышка пламени едва не ослепила Гаоту, а когда она открыла глаза, то поняла, что не может двинуться и видит нечто ужасное.

Вся площадка была расчерчена восемью лучами, которые сходились в центре. На их концах лежали разбитые глинки. По каждому из лучей к центру рисунка медленно текла вылитая кровь. А в центре стояли трое. Замерший, со стиснутыми зубами Сос. Высокий воин, державший в руках маленькую девочку с искаженным от ужаса лицом. И лекарь Корп.

– Ну вот, – рассмеялся лекарь. – А со зрителями-то куда как веселее. Не пожалел, стало быть, защитник великую драгоценность? Вот уж не знал, что они еще в ходу. Хотя, говорят, еще сияют эти камешки в некоторых коронах… Впрочем, что сделано, то сделано. Секунды остались. Что бы ты ни совершил дальше, бродяга Юайс, ничто не отменит явления. Знай это.

– Ты защитник? – вдруг заговорил тот, кто держал в руках девчонку. – Я Мадр. Я раб Олса. Но я должен сказать. Клокс не сдался. Он устоял. Клокс не сдался.

– Заткнись!.. – прошипел Корп, рванул с груди треугольник и двумя ударами замкнул рот Мадра кровавым косым крестом.

Гаота скосила глаза влево, разглядела вздувшиеся жилы на шее Юайса, скосила глаза вправо, разглядела Чатача и Фаса, которые ничем не отличались от окаменевшего Соса. Зажмурила глаза и попыталась повторить то упражнение, которому Юайс учил своих воспитанников одним из первых. Разговор на охоте. Разговор, когда не должно быть ни единого звука. Ни одного. Когда даже дыхание может спугнуть дичь или привлечь охотника, если дичью стал ты сам.

– Что делать?

Она старательно проговорила это слово про себя. Еще раз. И еще раз. Нарисовала его огненными буквами на внутренней поверхности век. И повторила. И добавила к нему имя. Юайс. Юайс. Юайс. Что делать?

Сколько осталось ползти до цели кровавым ручьям? Минуту? Половину минуты?