И он пошел к лестнице, а когда поднялся на несколько ступеней, вдруг понял, почему он оказался в Зеркальной комнате. Если есть выходы из Приюта Окаянных, которые не похожи на тайные расщелины или пробитые через скалы тоннели, то они должны быть проложены там, где их нельзя разглядеть обычным взглядом, нельзя нащупать или продолбить. Они должны пролегать на тех тропах, к которым есть доступ лишь у избранных. Не у тех избранных, кто выше прочих, сильнее прочих, достойнее прочих, а у тех, кому на роду написано захлебнуться болью и сдохнуть от нее. У тех избранных, кто способен сворачиваться от ужаса при виде мертвых, входящих в жилище. У тех, кто, отходя на полшага в сторону, способен оказаться там, откуда невозможно возвратиться. Если это и привилегия, то весьма сомнительная. Но если есть эти выходы, то должен быть и такой же вход. И Зеркальная комната – это способ вернуться в Стебли. Сачок для заплутавших и для тех, кто стучится, чтобы впустили.

И одновременно с этими размышлениями в голову Тиса пришла ужасающая в своей очевидности мысль о сути его ухода на полшага. Он вспомнил, что говорила мать, почему нельзя заходить слишком далеко. Он может попасть во мглу, в которой живут или пребывают бесплотные грисы, что выбираются в мир в минуты потрясений и великой беды и высасывают волю и жизнь у несчастных, попавших в их сети. Сражаться с грисами сложно, это как сражаться с хищной рыбой, которая дышит там, где ты толком и плавать не можешь, но страшно и еще одно – самые страшные враги, что могут встретиться на пути маленького Тиса, приходят тоже оттуда. «Значит, я могу столкнуться с ними, когда делаю половину шага в сторону?» – испуганно прошептал маленький Тис. «Нет, – засмеялась мама, – не можешь. Огромный зверь не может уместиться на кончике иглы. Та мгла, из которой приходят грисы, это мглистая бесконечность, а мы ходим по тонким стежкам. Где бы они ни пролегали, и как бы близко ни подходили к опасной черте». Мать ошибалась. Все было не так.

– Я все еще внутри, – прошептал Тис, поднявшись на следующий ярус, который оказался таким же серым, как и Зеркальная комната, только отражений Тиса не было на его стенах. – Мглистая бесконечность или пустота – снаружи. Если бы враг мог обитать здесь, он был бы всесилен. Эти полшага, шаг, два шага, сколько бы их ни было – это бездна внутри Талэма, а враг снаружи. И грисы, ужасные грисы, которые, как говорил Фомх, иногда стонут над топью, тоже снаружи. Но и они, и враг могут проникнуть сюда так же, как и я. И будут стараться вырваться отсюда так же, как и я.