Глик как-то поднял брошенную Тисом поковку, сунул ее в горн, а потом долго стучал по ней молотком, пока она не превратилась в небольшой, но довольно удобный нож. Когда безделушка зашипела в банке с маслом, Тис взял щипцы, выудил ее, осторожно коснулся пальцем, потом протер тряпицей и уставился на Глика. Зачем он старался? Это же обычное железо, даже не сталь!

– Никогда не бросай начатую работу, – сказал ему Глик. – Не начинай ту, которая покажется тебе бесполезной. Но начатую – заканчивай. Даже если ты закончишь ее не так, как собирался. Посмотри, какой ножик получился. Да, ржавчина его не обойдет, но он никогда не помешает в дальней дороге. Да и поточить его можно о любой камень. Понимаешь, никто из нас не знает, что будет главным делом его жизни. Никто из нас не знает, на каком шаге оборвется его путь. Поэтому надо постараться, чтобы путь оборвался как можно ближе к намеченной цели, а твоя жизнь была наполнена законченными тобой делами. И незавершенным может быть лишь одно. То, что у тебя в руках.

– Еще не время, – пробормотал Тис, глядя на три черных проема.

– А если ты больше не сможешь попасть сюда? – пробудился где-то внутри ехидный голосок.

– Значит не судьба, – ответил он сам себе. – Или не моя судьба.

И он медленно пошел дальше, минуя и ярус с серыми гротами, в которых клубилось что-то едва различимое, но тоже не касалось его пока. И ярус среднего зала, где ему почудились тени, возле закрепленных в каменной игровой плоти столбов. И столь же серый верхний подземный ярус, где иней на дверях кладовых Тайса вдруг показался ему теплее теплого, и он стал прижимать к нему ладони, удивляясь, почему тот не тает от его рук, а согревает их. И почему лед нарастает в тех местах, где он прикасается к ним.

А потом он увидел Гантанаса и Тайса.

Здесь Гантанас был худым и бледным, похожим на тень настоящего Гантанаса. Зато Тайс был спокойным и твердым, хотя и его от тени отличить было бы непросто. Они говорили о чем-то, но Тису пришлось подойти почти вплотную, чтобы разобрать хотя бы какие-то слова. Или же он угадывал по губам?

– Ты хорошо подумал? – спрашивал у полупрозрачного Тайса полупрозрачный Гантанас. – Дай мне месяц, я найду замену Ийле. Она писала, что время терпит.

– Ты не найдешь замены, – вздыхал Тайс. – И ты сам это знаешь. Из их семейки подняться на маяк могли бы только она, ее мать и Ойга. Может быть, Глик, но его уже нет. Можешь считать это проклятьем, но как-то странно получается, не находишь? Почему этим проклятьем одариваются только те, кто противостоит злу?