Тот повернул голову, посмотрел кровавыми ямами на смотрителя и прохрипел:

– Чтобы узнать…

– Что ты хотел узнать? – процедил сквозь зубы Дабх.

– Где этот ваш поганый нож с кругом и ваш поганый круг… – срываясь на сип, ответил распятый.

– И что же ты узнал? – скривил губы Дабх.

– Не здесь, – выдохнул распятый.

– Да, – опустил голову Дабх. – Не здесь. Но где он, ты не знаешь. И даже рассказать тому, кто тебя послал, что он не здесь – не сможешь.

И тогда распятый засмеялся. Он смеялся тихо, потому что кровь булькала у него на губах, и сломанные ребра вонзались в порванные легкие, но он безудержно смеялся, хотя уже давно должен был умереть. Еще тогда, когда две стрелы пронзили его живот насквозь. И второй раз, когда здоровяк Файт дробил сапогами его кости. Но он не умер, и теперь смеялся. Это было и в самом деле смешно – рассказать тому, кто тебя послал. Если бы он знал, кто его послал. Или если бы его и в самом деле кто-то послал. Смешно.

– Это смотритель, пап, – прошептала Алаин, потому что Дабх уже поднял руку, чтобы вырвать горло у распятого. – Мы же говорили об этом. Надо пробовать что-то другое. Его нельзя убить.

– Нет! – погрозил пальцем дочери Дабх. – Не смейся надо мной! Я даже Дейку и Файпу этого не позволяю! Его можно убить! Другой вопрос, что он появляется снова… Вот же пакость… Олс не пробовал перетащить его на свою сторону?

– Отец, – в отчаянии закатила глаза Алаин. – Его нельзя перетащить. Он смотритель!

– Я тоже смотритель! – прошипел Дабх. – Вот этой крепости, а не неизвестно чего!

– Отец! – повторила Алаин.

– Ладно, – махнул рукой Дабх. – На этот раз попробуем кое-что иное. Ран.

– Я здесь, – выдохнул испуганный мальчишка.

– Скольких диргов ты уже сжег? – спросил Дабх.

– Десять, – пробормотал тот. – Нет, одиннадцать. Но Нэмхэйд велел считать только тех, кого я смог сжечь, не опалив пыточную доску. На тот год он будет меня учить сжигать людей, не попортив их одежду и украшения, но это на будущий год, а в этом году…

– Хватит, – поморщился Дабх. – Нэмхэйда нет в крепости, этот колдун тоже в вечных хлопотах. Если ты сбережешь мою доску, я буду тебе признателен. Но это чучело надо отправить к праотцам немедленно! И постарайся сжечь его так, чтобы ни крупинки неповрежденной плоти не взметнулось над ним. Чтобы все обратилось в пепел! Все! Навсегда! Понял?

– Слушаюсь, – пробормотал Ран.

– У этого смотрителя нет праотцов, – раздраженно прошептала отцу Алаин, но Дабх отмахнулся от нее, как от назойливой мухи.