– Где же ему еще быть перед обедом? – с облегчением выдохнула Дина.

– А на убийцу? – прошептала Йора.

– Тоже, – кивнула Гаота. – Только оно так не работает. Мало того, что недалеко бьет. Но и не работает. Пустота. Наверное, надо знать, кто убийца.

– Да уж, – согласилась Йора, – было бы неплохо.

– А если со сквозняком? – прищурилась Дина.

– Нет уж, – твердо сказала Гаота. – Мы же не знаем, что у нас получится в итоге. К тому же, всякий воин ведь тоже убийца. Он же сражал врагов. А в крепости полно воинов. А что если мы наведем какую-то ворожбу на охранников крепости? Или на того же Юайса? На Уинера? На Габа? У них в жизни случалось разное, думаю.

– И что нам делать? – спросила Йора.

– Обедать, – сказала Гаота. – И думать.

– Вот вам и последовательность, – пробормотала Дина. – Не просто так по ней в той книге было написано то предупреждение.

– Тут ни в одной книге ничего не написано просто так, – заметила Йора.

– Да ладно, – усмехнулась Гаота, кивнув на полку с виршами. – Полно.

* * *

Гаота думала о происшедшем весь день. И в трапезной, и в среднем зале, куда подруги затащили ее поиграть в два мяча, хотя игра и не получилась, потому что Гаота вспоминала о мяче только тогда, когда он в нее попадал, и опять в трапезной, и в каминном зале, где они под приглядом Сионы скоблили испорченный стол, и уже в своей комнате, когда Дина и Йора сочли, что Гаоту лучше оставить в покое и разошлись по кроватям.

Гаота лежала в своей постели, прислушивалась к мурчанию Брайдика, который и в этот день не страдал от недоедания, и продолжала думать.

Она думала о сегодняшней неудаче, вовсе не стараясь себя убедить в том, что это всего лишь первый шаг к удаче. О Тисе, который так ничего и не рассказал об его недавнем разговоре с Гантанасом, сославшись на то, что у него нет секретов от Гаоты и ее подруг, но эти секреты есть у кого-то еще. О Тиде, который, конечно же, прав в своем подходе к преподаванию правил колдовства, потому что именно этот подход позволяет не упустить ничего и создать из одаренных подростков настоящих магов, но кое в чем ошибается, поскольку нельзя все разложить по коробочкам и сосудам. О Гране, который не просто убежал из крепости и унес что-то важное, пусть даже это важное хранилось только у него в голове. О Мисарте, которая была более скрытна, чем кто-либо в приюте, но в которой чувствовалось то, чего нельзя было скрыть – какая-то прошлая или нынешняя боль. Конечно, не такая, как в Тисе, но тоже ощутимая и живая. О Кайле, которая словно была соткана из похожей боли. О Гантанасе, которому, наверное, было труднее всех. О своих подругах, что и в самом деле стали для Гаоты семьей. И думая обо все этом, она, как и почти каждый вечер, вспоминала маму, сестер, отца. Но только не тот страшный день, когда осталась без них.