Она видела девочек и мальчиков, спящих в своих постелях, и не слишком отличала Флича от Джая, Сиону от Фаолы, Тиса от Джора, хотя последние были едва различимы, как будто спали под тремя одеялами. Видела охранников и мастеров, наставников и лошадей в конюшне, различая крохотную искру Звездочки. Разглядела даже Кайлу, которая как будто тоже не спала в доме наставников, не спала по соседству с Гантанасом, который бродил по своему верхнему этажу из угла в угол, и именно Кайла – единственная из всех, кого осязала Гаота, как будто почувствовала ее взор и даже погрозила ей пальцем – мол спи, девочка, спи. Не твое это дело, не лезь в страшное. Но как бы это ни казалось странным, страшного не было. Гаота не чувствовала ни зла, ни беспокойства, ни опасности. Если угроза и существовала, то она или спряталась, или скрылась. Замерла и затаилась. Умолкла и задержала дыхание. Или вовсе покинула крепость? Нет. Этого не могло случиться. Она где-то поблизости. И ее нужно было найти. И ее можно было найти. Можно и нужно. Хотя бы для того, чтобы она никого больше не убила.

– Почему она? – спросила сама себя Гаота. – Потому что угроза? Опасность? Почему не он. Глупость какая. Может быть и он… Где он или она могли скрыться? В непроглядной темноте лабиринта и неоткрытых тайных ходов? Может быть. Но скорее всего среди этих мирных подрагивающих огоньков.

Внезапно Гаота почувствовала, что уже готова заснуть. Она еще раз окинула взглядом всю крепость и наконец поняла, что россыпь черных точек на среднем ярусе и поблизости – это сгоревшие во время убийства пищалки, из которых, как уверил ее тот же Юайс, ничего уже нельзя извлечь. А серые точки, рассеянные по всей остальной крепости – это пищалки целые, которые троица так и не использовала, и которые могут ей помочь в поисках. Осталось только придумать, как это сделать. Но это уже надо будет сделать завтра утром. А теперь – спать. Спать, не вытирая слезы, которые почему-то безостановочно побежали по ее щекам…

Глава шестнадцатая Невидимое и незримое

Глава шестнадцатая

Невидимое и незримое

После разговоров с Гантанасом и с Кайлой прошло несколько дней, но Тис никому не рассказал о видении, что посетило его на месте гибели Оллы. Посетило посредством неосознаваемых воспоминаний старого воина Айрана. И дело было не в том, что Тис сомневался в подлинности явившихся ему образов, и не в том, что он собирался скрыть эту свою странную способность, которая могла оказаться и игрой мимолетности. Нет, он думал о другом. Все эти дни он безостановочно перебирал в голове слова Кайлы. Но думал не об объявленных ею подозрениях, это было неприятно, но не смертельно. Он думал об ее утверждении, что именно он должен противостоять той силе, что убила Оллу и, может быть, имела отношения и к другим бедам. Дело было в том, что он не только не чувствовал в себе каких-то особых способностей для такого противостояния, он был уверен, что теперь, после того, как он отсек свою связь с той силой, от которой пыталась убежать его мать, и от которой он сам скрывался месяцы и годы, он не смог бы выпутаться даже из тех бед, из которых успешно выпутался три или два года назад, да и совсем недавно в этой самой крепости. Разве это не значит, что он и в самом деле всего лишь человек? И почему это «всего лишь»? Не всего лишь. Просто – человек.