И он сделал еще пол шага.

И оказался почти в кромешной темноте. Вокруг была темнота. Лишь слабо фосфоресцирующие контуры подсказывали, где стены, где двери, где лестница, где мебель. Девочек уже не было вовсе. И их контуры обрисовывали только мухи. Гул стал громче, но и здесь это все еще были тени ужасных насекомых. «Еще половина шага», – подумал Тис и вдруг замер. В одно мгновение он понял и то, что ему не хватит силы вернуться, и то, что именно там должен скрываться хозяин этих созданий, их повелитель, и он, Тис, ничего не сможет сделать против него.

В груди засаднило, Тис посмотрел на себя и вздрогнул. На его груди помаргивало пятно размером с ладонь. Оно было подобно опутанному паутиной листу дуба, и в его светящихся контурах подрагивало та же пакость, что была исторгнута и из Стайна, и из самого Тиса. Маленький клочок живого могильного полотна. Нечто, похожее на бледную медузу, если бы у медузы имелись зубы и щупальца. Тварь щелкала зубами, сучила многочисленными ножками, раздувала крохотный капюшон. Отделенная от Тиса оболочкой плоского полупрозрачного кокона.

Сначала Тис застыл от ужаса, затем попытался сбросить с себя эту дрянь, которая и служила тем самым центром, вокруг которого роились мухи, но остановился в последний момент. Это не было его частью. Более того, он не чувствовал этой пакости, только видел ее. Значит, это метка. Тем более, что такой же пакости нет ни на одной из девчонок. Сбросить эту метку, значит, дать знать врагу, что она обнаружена. А ведь это, кроме всего прочего, значит и то, что враг мог и не путешествовать с Граном и учениками. Достаточно было отправить со Спраем такую метку. Или нет? И что теперь делать? Просто принять то, что он – Тис – является целью врага? Или же его возможным слугой?

Тис почувствовал тошноту и неслышно двинулся прочь из зала.

* * *

Тис поднимался на свой третий этаж несколько минут, потому что не мог оторвать взгляда от пакости, что жила у него на груди. Он медленно переставлял ноги, медленно копался в карманах, медленно нащупывал замочную скважину в двери, медленно открывал ее. Мухи были везде. На лестнице, в коридоре, в комнате, но больше всего их было вокруг него самого. И все же, через пять минут после того, как Тис сел на свою черную, едва различимую в этих двух с половиной шагах от реальности, кровать, он увидел действительно много мух. В комнату ввалился непроглядный рой. От гудения, которое наполнило все вокруг Тиса, у него заныли зубы. И в центре этого роя светился огромный кокон с такой же тварью, что и на груди Тиса, но размером в половину роста человека. Выступы на этом огромном коконе обхватывали шею бедолаги.