— Ни единого, — согласился Сантар. — Дорн основательно подготовился.

— Верно, — кивнул Феррус. — Истваан-пять…

— Мой господин?

— Похоже, Хорус устроил себе штаб-квартиру на Истваане-пять, и именно туда мы ударим, чтобы избавиться от него раз и навсегда. — Феррус вернул планшет Сантару. — Передай на «Феррум» капитану Балхаану, что я переношу штандарт на его корабль. Прикажи подготовить судно к немедленному переходу в систему Истваан. Переведи туда столько морлоков, сколько смогут принять его казармы. Остальная часть Легиона пусть присоединится к нам, как только сможет.

Феррус вновь отвернулся к пылающему металлу на наковальне, а Сантар, нахмурившись, опустил взгляд на монитор планшета, чтобы удостовериться, что все приказы, поступившие непосредственно от Избранника Императора, поняты правильно. Он довольно долго сомневался, пока Феррус не обратил внимание на его молчание.

— Мой господин, — наконец произнес Сантар, — нам приказано явиться к месту встречи в полном составе.

Феррус покачал головой:

— Нет, Габриэль. Я не могу отказаться от мщения… ему. Явившись слишком поздно, я позволю другим уничтожить изменников. «Феррум» гораздо меньше пострадал от нападения Детей Императора, и это самый быстроходный крейсер во всей флотилии. Я должен встретиться… с ним… лицом к лицу и уничтожить, чтобы восстановить свою честь и доказать преданность, Габриэль.

— Честь?! Преданность?! — возмутился Сантар. — Никто не может сомневаться в вашей преданности, мой господин. Изменник пришел к вам с фальшивыми посулами, и вы швырнули их ему в лицо. Если хотите, вы для всех нас являетесь примером верного и преданного сына Императора. Как можно даже думать о таких вещах!

— Другие подумают, — сказал Феррус. Он поднял с наковальни длинную плоскую полосу, и в глубине серебряных рук вспыхнул сердитый огонь. — Фулгрим не стал бы рисковать и переманивать меня на сторону Воителя, если бы не верил, что я на это пойду. Наверное, он разглядел во мне какую-то слабость, и это позволило ему надеяться на успех. Вот что мне предстоит смыть огнем и кровью. Даже если никто не осмелится обвинить меня вслух, попомни мои слова, они скоро придут к таким же выводам.

— Они не осмелятся!

— Осмелятся, друг мой, — кивнул Феррус. — Они станут гадать, что заставило Фулгрима решиться на столь опасный шаг. Очень скоро они станут думать, что у него была причина надеяться, что я последую за ним и присоединюсь к мятежу. Нет, мы как можно скорее помчимся к системе Истваан, чтобы смыть пятно бесчестья кровью изменников!

Удержаться и не подходить к статуе требовало немалых усилий, и Остиан предусмотрительно отложил резец на стоящий рядом металлический стул. Та часть мозга, которая делала художника великим мастером, всегда знала, когда работа закончена, когда следует отложить в сторону перо, резец или кисть и отойти назад. Теперь его работа принадлежала векам, и Остиан, глядя в закрытое шлемом лицо Повелителя Человечества, понимал, что скульптура завершена. Величественная фигура из светлого мрамора была безупречной, каждый изгиб доспехов Императора был выверен с точностью. Огромные наплечники в виде орлов обрамляли высокий шлем старинного образца, увенчанный длинным плюмажем из конского хвоста, настолько правдоподобно выполненным, что Остиану временами казалось, будто хвост шевелится от дуновения холодного воздуха, гонявшего по студии пыль и клочки бумаги.