Светлый фон

Подобно выдрессированной псине, могерша остановилась в шаге от Ратибора и даже ухом не повела, когда на неё обрушился собачий лай. Сколько бы нандиец не пытался, примирить зверя с присутствием чудовища он не мог.

– Она всю дорогу будет себя тихо вести? – спросил Ратибор.

– Да, если на нас не нападут. Но тогда завизжит, как полоумная.

– Поверю на слово, некромант.

Не оставалось ничего другого, как идти вперёд и слушать хрип нечисти за спиной.

Сумеречные болота засверкали тысячью огоньков: светлячки, мох и грибы заполнили округу бледным светом. В темноте запели лягушки. Среди звучного кваканья слышался шёпот духов. Изредка раздавался плеск – гигантские рыбы и чудища бушевали в воде.

Ратибор взглянул на небо.

– Как звёзды? – спросил Торогай.

– Как я и ожидал. Кое-что они скажут, но лучшее положение будет через три недели. Тогда и получим более точное пророчество.

– Хочу, чтобы все знали, – важно заявил вождь, – в нашем отряде лишь те, кому я могу довериться. Всё, что напророчит Ратибор, не для чужих ушей. Не смейте болтать и распускать слухи.

– Можешь на нас положиться, вождь, – сказал ястребятник.

– В вас двоих я не сомневаюсь. А вам, рогатые, всё ясно?

– Ты меня-то назвал рогатым? – добродушно осклабился Абрих.

– Отвечай, некромант.

– Буду нем, как могила. Да и Ратибор не из болтливых.

– Очень на это надеюсь.

Впереди показался холм, увенчанный руинами. Каменные останки торчали, словно гнилые зубы. От магической башни уцелел лишь зубчатый остов – Седая Скотница не поленилась принести разрушение даже в это захолустье. Руины стояли на большом острове, окружённом топями. На остров вёл низкий каменный мост. Перила его посыпались и поросли светящимся мхом.

Знающий окрестности Элберд посоветовал устроить засаду именно здесь.

Когда процессия достигла середины моста, пёс одного из военачальников встал, как вкопанный. Зверь принюхался и зашёлся лаем, глядя куда-то в темноту. Торогай дал знак остановиться. Ратибор начал соображать, как поступить в окружении. Из оружия у него был только посох.

– Что учуял пёс? – спросил Торогай.