Ратибор засопел недовольно, но решил-таки обрисовать ситуацию:

– Ангел, из-за которого я в бегах, был из духовенства. После убийства поднялась шумиха, я подумал, что ты тоже наслышана.

– Каким образом?

– Да не знаю я! Ты, можно подумать, очень с нами откровенна! Может быть, ты время от времени возвращаешься в Пять Земель, может, получаешь оттуда письма. Откуда мне знать?

– Мы всего лишь перестраховались, – добавил Игун.

– Я ничего не знаю об убийстве священника. В этом я клянусь своей душой, что завещана Джовите. И если вы говорили мне правду, то развяжите, наконец, верёвки.

Но по взгляду Сагитты можно было догадаться, что она не поверила словам Ратибора. Поэтому турич ответил:

– Мы пока не можем этого сделать.

Монахиня не поменялась в лице. Она смирилась с варварским отношением и могла лишь стойко сносить пленение.

– А я ведь сразу заподозрила неладное.

– Ты ещё о чём?

– Там, в башне, ты, Ратибор, сказал, что всего лишь замахнулся на знатного ангела. Я ещё тогда поняла, что ты недоговариваешь. А сейчас речь уже идёт об убийстве.

Турич медленно поднялся, одаривая пленницу холодным взглядом. Его оговорка уже мало что значила, потому как на кону стояли тайны другого порядка. Замахнулся ли он на ангела, убил его, изнасиловал его детей, солгал об этом – всё это не имело значения, пока Сагитта не узнает, что тем ангелом была Акуэль.

Несведущая монахиня не стала давить на ложь Ратибора. Глядя ему в глаза, она сказала лишь:

– Позвольте мне поскорее исполнить свою часть сделки и забыть вас, как страшный сон.

– Уж мы тебе в этом поспособствуем.

Троица вернулась к тракту, но выходить на него не стала. Двигаться к горам решили прямо через чащу, держа дорогу в зоне видимости. Иногда помогали звериные тропы, но чаще всего приходилось продираться сквозь бурелом. Со связанными руками Сагитта даже не могла прикрыть лицо от хлёстких ветвей, но шла вперёд, не жалуясь. Игун в глубине души посмеивался над её вычурной непоколебимостью. Ратибор в глубине души уважал её стойкость.

За два дня троица трижды натыкалась на легионеров, патрулирующих небо над трактом. Каждый раз Ратибор хватал Сагитту, отворачивал в сторону и затыкал рот. Ангелы летали высоко, сквозь кроны ничего не разглядеть, но нельзя было допустить ни шанса, чтобы монахиня распознала чёрную манипулу.

Напряжённый переход подходил к концу – горные громады возвысились прямо над путниками. Идти оставалось несколько часов. Солнечный свет потускнел. Ратибор поднял взгляд и увидел, как облако закрыло солнце. Следом тянулись чёрные тучи. Дождя было не миновать.