Вулкан метнулся к нему так быстро, что Нумеон едва успел это осознать, прежде чем вокруг горла сомкнулась рука в чешуйчатой латной перчатке.

— Ложь, значит?

Голос был глубоким и злобным, тон принадлежал Вулкану, но не слова. Он оскалился, демонстрируя драконьи клики. На шее выросла черная чешуя, закрывшая клейменные метки.

Он поднял Нумеона в воздух, сдавливая горло прямо через доспехи, и Нумеон начал задыхаться.

— Вот как ты встречаешь отца, вернувшегося из мертвых? — Вулкан моргнул, и глазное яблоко накрыла мигательная перепонка.

Пальцы на горле Нумеона сжались с такой силой, что ему едва удалось ответить:

— Ты не… мой отец.

Глаза Вулкана загорелись ярче, превратились в горны ярости. Из-за губ выскользнул раздвоенный змеиный язык, пробуя воздух.

— Неужели? Я так сильно изменился, Артелл? Ничто не возвращается в прежнем виде, так ведь говорит Круг огня.

На периферию зрения начала вползать темнота, предвещая потерю сознания. Нумеон изо всех сил пытался продержаться еще хоть немного.

— Ты не он… Я даже… не уверен… что ты Магнус…

Хватка на горле Нумеона тут же исчезла, и его отпустили. Он рухнул на палубу, тяжело дыша и срывая горжет.

Примарх горько рассмеялся. Он опять уменьшился, сгорбился и постарел, драконья броня мгновенно покрылась грязной бронзой и зеленым оксидом. Оникс пошел трещинами и сполз, как змеиная кожа, обнажив воспаленно-красный слой.

Волосы отросли, конечности усохли, и перед Нумеоном вновь оказался измученный Магнус.

Согнувшись, так что тусклые волосы частично закрыли лицо, он уставился на Нумеона.

— Как получилось, что ты, Саламандра, дожил до этого момента, а мой брат со всеми его дарами — нет?

Он опять засмеялся, но на этот раз Нумеону послышалась печаль.

— Вулкан будет жить. Я верну его.

С губ Магнуса сорвался резкий, безрадостный смешок.

— Какое высокомерие. Ты, правда, думаешь, что тебя привела сюда судьба? Что мой брат обладает какими-то силами варпа? — спросил он, презрительно морщась. — Или ты сам?