Теперь, когда Нумеон стоял на ногах, он больше не даст себя запугать.

— Я видел чудеса.

Магнус улыбнулся, но холод в единственном глазу выдавал его настроение.

— Маяк, приведший к тебе спасителей? — спросил он. — Победа над бушевавшим Ксенутом Сулом? Пережитое крещение огнем? Удар, расколовший ту броню-катафракт? Ты об этих чудесах говоришь, Артелл Нумеон? Скажи, сколько раз тебе удалось обмануть смерть?

— Я…

— Ты погиб на Траорисе и с тех самых пор был моей марионеткой. Я следил за тобой, Нумеон.

— Почему? Зачем?

— Вулкан — мой брат, разве этого недостаточно?

— Это не имеет смысла.

— Как и вся эта война, — меланхолично заметил Магнус. Он отвел взгляд, ища ответ внутри себя. — Я должен был узнать, осталось ли во мне что-то.

— Что именно?

Примарх опять взглянул на Змия.

— Сострадание. Жестокость. Я разрываюсь между ними, заключенный в эту жалкую оболочку, — проговорил он, вновь начиная злиться. — А потому я прикрепил к тебе нити и стал смотреть, как ты дергаешься. Не было никаких чудес, только моя сила. Моя воля.

Нумеон замотал головой:

— Это невозможно…

Очередной обман, жестокая уловка.

Он опять попятился, едва не врезавшись в демона, до сих пор замороженного хрономантией Алого Короля.

— Это была воля Вулкана, — сказал Нумеон, но в голосе не слышалось уверенности.

— Вот как?

— Я чувствовал внутри себя его силу. Я — его сосуд.