– Думаешь, лекарство испытывали на них? – спросила Пейтон.

– Сомневаюсь. Вы сами увидите.

– Ты здесь кого-то знаешь? – поинтересовался Уильям.

Десмонд, застигнутый вопросом врасплох, склонил голову набок.

– Знаю. Лагерем руководит женщина по имени Шарлотта. В 1983 году, в Пепельную среду, моя семья погибла во время степного пожара. Шарлотта была одной из добровольных помощников. Она… заботилась обо мне, помогла разыскать моего дядю и отправить меня в Америку.

– И с тех пор ты с ней больше не общался? – уточнил Уильям.

Десмонд на мгновение задумался.

– По-моему, нет. Хотя, возможно, и общался.

– Она тебя тоже узнала?

– Да.

Уильям отвернулся к окну.

– Любопытно.

* * *

Лагерь не отличался высоким техническим уровнем. Почти каждый доллар уходил на кормежку и размещение как можно большего числа людей. Из медицинского оборудования имелся лишь старый рентгеновский аппарат, подаренный Королевской больницей Аделаиды. Пейтон упросила сделать рентгеновский снимок ноги отца. Тот протестовал, ковыляя к покрытому листовым железом сооружению, корчась о боли всякий раз, когда больная нога касалась земли.

– Пейтон, в этом нет никакой нужды.

– Нет есть, папа.

* * *

Десмонд и Эйвери застали Шарлотту в ее кабинете с сотовым телефоном в руках. Они держались поодаль, избегая физического контакта. Пейтон вообще сомневалась, стоило ли заходить в лагерь: она по-прежнему не знала, каким способом вирус передается от человека к человеку. Однако Десмонд и Уильям настояли, что нужда в информации сейчас важнее тревоги по поводу карантина. Приходилось идти на риск. В конце концов Пейтон уступила – на условии, что они не будут выходить за пределы крытой постройки и не станут вступать в контакт ни с кем, кроме Шарлотты и ее заместителя.

Шарлотта жестом пригласила войти. Десмонд и Эйвери присели на деревянные кресла, обитые тканью в стиле семидесятых, которые, вероятно, подобрали во время переоборудования какой-нибудь госконторы.

– Что-нибудь получилось? – спросил Десмонд.