— О! Таки много ли в этом несчастном Полисе осталось Бажовых! Да-а-а! — вскинул в эмоциях руки идиш, что было особенно забавно, потому как выражение двухнедельного запора так и не покинуло его лицо. — Конечно же я признал вас из прессы чуть более чем недельной свежести! Да! Вы таки на весь полис ославились отказав тому щелмэту в немедленной дуэли. Да! Что бы там не говорили эти жалкие кагафалы но разумная осторожность не порок… Да! Нет-нет не порок! Да!..

«Осторожность говоришь… трусость то бишь, — я почувствовал, как внутри меня опять закипает гнев. — Ославился…»

Я даже не знал, что обо мне, что-то написали в газетах… И судя по всему это касалось того вызова в храм, который я отклонил. Не знаю почему… но сейчас, меня это пусть даже в скользь брошенное обвинение, совершенно левым человеком разозлило так, что я еле-еле мог держать себя в руках.

Я никогда не был трусом! Да я не идиот, и умею испытывать страх — но с тех пор, как я потерял свою родную семью, я никогда не играл труса! А теперь, они все меня смеют обвинять в том, что я не готов идти на самоубийство по первому же свистку какого-то там урода?

— Я не струсил, — злым шёпотом произнёс я, одновременно не в силах молчать и при этом боясь спугнуть сидевшего передо мной человека, который сейчас был нужен мне как никогда!

— Вот-вот! Да! — кивнув воскликнул Михаил, быстро закивав головой. — Я Изеньке тогда так и сказал! Да! Ничего эти кагефалы не понимаю! Да! Не может быть трусом человек, спасший нашего Мойшу от такой жуткой участи! Да-да! Отступить перед позорным щелметом — есть не трусость но мудрость! Да! Что вообще находит молодёжь в этих дуэлях! Да! Дуэли, говорю я Изеньке — не приносят прибыли, пойми, глупый старый кедоц! Да! И вы знаете что, он-таки согласился со мной! Да.

— Хорошо, — кивнул я, стараясь говорить, как можно естественно хотя внутри меня всё продолжало клокотать, — Михаил, у меня к вам как к деловому человеку, есть следующее предложение…

И я озвучил то, что обдумывал в последние время, когда я с каждым днём всё сильнее ощущал вонзающиеся в моё тело шипы Уробороса и понимал, если я не пойду за проклятым «Игнисом» — быть беде. И дело даже не в том, что я желал быть настоящим главой моего клана. Нет, всё дело было в том, что в эту, последнюю неделю, я буквально физически чувствовал как оставшееся время моей жизни буквально убегает сквозь пальцы.

Не знаю даже как объяснить… Складывалось ощущение, словно я медленно и неотвратимо приближаюсь к лобному месту, где вот-вот должна была состояться моя казнь. Шаг — день. Ещё шаг — следующий. И осталось не так уж и много, в то время как я в это время сижу на попе ровно и не то, что не хочу — не могу шевелиться. По объективным причинам. Потому что просто не знаю что делать и куда бежать!