* * *

По лесу шли обычные дачники. Пожилой полноватый мужчина лет пятидесяти. Серые седые волосы, полное лицо укрыто щетиной. Крупные надутые губы и мелкие, глубоко посаженные свиные глазки создавали стойкую ассоциацию с вышеуказанным парнокопытным. Одет он был в широкие штаны цвета хаки, заправленные в резиновые черные сапоги, и темно-синюю футболку с белыми полосами. За спиной висел объемный рюкзак, который он поддерживал руками, продев мясистые большие пальцы под лямки. Рядом шла жена. Полная, дородная женщина с покрасневшим от жары широким лицом. С нее градом стекал солёный пот, а телеса скрывались под просторной оранжевой блузой, — или её подобием — с черным цветочным орнаментом. Светло-русая коса ниже плеч бухала по лопаткам, меж которыми темнело пятно пота. Вокруг женщины, для чувствительных к запахам, разносился удушливый «аромат». Она тяжело дышала, выдавая, как ей тяжело ходить — явственные проблемы с сердцем.

За ними шел внешне неприметный мужчина. Лет сорок на вид, через чур худощавый, он носил расстёгнутую белую рубашку в черную крапинку, демонстрируя своё худое тело — одни сплошные рёбра — и местами обвисшую загорелую кожу. Одет он был в шорты типа «бриджи» и легкие сланцы. Худощавые волосатые ноги оканчивались мозолистыми пальцами — или он носит некачественную обувь, или не носит её вовсе. Крепкие загорелые руки, усеянные сине-зелеными венами, держали два зеленых ведра, закрытых плотной марлевой сеткой.

Это были просто дачники. Но женщина не страдала ни ожирением, ни проблемами с сердцем, полноватый мужчина на самом деле в жизни не пил пиво и даже не был откормлен женой до «пивного животика», а рюкзак и вёдра были бутафорией. Они шли к одной цели.

* * *

Картины во сне сменялись одна другой, даря непонятное, иррациональное чувство тревоги. Никак не удавалось понять, что картины демонстрируют. Паника нарастала, мозг сигнализировал, требуя обратить на что-то внимание. Я открыл глаза и рывком сел на постели. Сердце судорожно колотилось, а страх ледяными губами мертвеца шептал на ухо. Я поёжился.

— Чертовщина…

Собственный голос немного отогнал панику, но спокойствия не принес. Почему-то в одном белье было некомфортно, а интуиция вопила и билась о границы клети Разума, требуя одеваться и улепетывать. Я приоткрыл занавеску на окнеи выглянул. Тихо. Никого. Происходящее мне нравилось всё меньше. Споро одевшись, я натянул кроссовки — никуда не делся риск того, что меня нашли, и я всё равно ощущаюсь как Тэнно — и немного успокоившись налил холодный чай в простую металлическую кружку. Усевшись на стул между кроватью и столом, я пригубил чай. Стало полегче. В дверь веранды постучались. Я округлил глаза и замер в неподвижности. Правая рука сама собой нащупала ручку топора, стоящего под столом. У меня нет соседей и приходить ко мне некому.