Внутри своеобразного убежища никого не было. Лишь выжженное пятно на полу, словно от плазмы, да зарядник от винтовки, сиротливо валяющийся в углу. Ноздри неизвестного уловили потусторонний запах, не существующий для физического обоняния. Респиратор этому запаху был не помеха. Густой, словно кисель, он отдавал горьковатой гарью и углями. Тихо урчание вырвалось из глотки Ищущего.

* * *

С гудением электричка разгонялась, устремляясь прочь от железнодорожного перрона. Перейдя через железнодорожные пути, я улыбнулся. Ласковое летнее солнце медленно поднималось на востоке, согревая влажную и холодную землю своими теплыми лучами. Птицы уже проснулись и звонкими трелями перепевались друг с другом, разлетаясь по своим птичьим делам.

Перрон являл собой обычную насыпь из щебня, огороженную бетонными блоками со стороны рельс, чтобы щебень не рассыпался. У противоположной от края стороны ютились три жалких деревянных лавочки, должно быть поставленных ещё в девяностых. Не смотря на ветхость, станционные работники ежегодно красили их в синий цвет. Краска была нанесена не ровно, местами образуя застывшие кляксы и капли. Мазнув по лавочкам взглядом, я пошел вдоль перрона, к тропке, ведущей параллельно железнодорожным путям. Дачники часто пользуются этой тропой, потому за годы трава на ней почти перестала расти, а почва спрессовалась, приобретя каменную твердость. Метров через пять тропка уходила в сторону и вела перпендикулярно, прямо в видневшийся от железнодорожной платформы смешанный лес.

Темные, должно быть столетние ели соседствовали рядом с широкими березами. Путь по лесу занимал порядка часа, затем выводил в деревню, после которой вновь шел лес. И только за ним находилась точка моего назначения. Моя дача.

Настроение поднялось на недосягаемую высоту. О даче не знала даже моя дочь, о чем уж тут может быть речь! Главное не баловаться Силой, благо Лайла меня итак ощутит — то, что я устроил в больнице, послужит ей маяком, задавая направление.

Тропка, по которой я двигался к лесу, проходила через широкое подобие шоссе — однопутную глиняную дорогу, которую в дожди знатно развозит, превращая в абсолютно непроходимую на машине. У края дороги разместилось два десятка домов — небольшая деревушка подле станции. Залаяли собаки. Как всё это было приятно — не описать словами. Обычная жизнь обычного человека…

«Скоро и у нас с Лайлой будет такая жизнь на Гьялхе…» — я улыбнулся своим мыслям. Перейдя дорогу, я прошел через небольшое поле и углубился в лес. Темный, прохладный… живой. Солнце не попадало сюда, потому пахло сыростью и хвоей.