Это был удар ниже пояса, прямо по самому мужскому самолюбию глубоко патриархальной пиратской братии. Мужчины в зале напряглись. Я требовал нарушения их устоявшихся традиций, но, кроме традиций, такое требование ничего больше не рушило. А вот отказ вполне мог порушить что-то куда более для них ценное. Например, их жизни. Или их имущество. Им следовало всё хорошенько взвесить, ведь если они откажутся сейчас, потом вернуться к такому явно неимущественному требованию может уже не получиться. У мужиков происходил разрыв шаблона, перед ними вставала нешуточная дилемма, и даже я не был уверен, что они походя её разрешат. А от двери, между тем, раздался новый звук когтя по металлу, от которого у присутствующих заломило зубы — настолько он был пронзительным. Дама тем самым выражала полную поддержку моего решения. То ли от этого звука, то ли от осознания, что хуже уже точно не будет, они капитулировали.

— Хорошо, капитан. Мы сделаем для вас… исключение. Но только из глубокого уважения к вам и вашей… супруге. Только вы не могли бы продемонстрировать нам её, так сказать, во всей красе? А то через броню мы не видим лица.

Просить дважды мою Ри надобности не было. Она связалась с группой поддержки, и откуда-то сзади раздались тяжёлые шаги закованных в броню ног. Латы валькирии открылись, являя нам её стройное тело в чёрном обтягивающем форменном комбинезоне, всё расшитое серебром. Даже на ногах и… между ног были эффектные и исполненные смысла картинки: такой свою валькирию не видел даже я. Женщина, тем временем, одним лёгким движением прыгнула вперёд и замерла с чуть выставленной вперёд согнутой в колене ножкой. В её отведённой назад руке серебрился разрядами фламбер — её любимый полуторник.

— Если вы полагаете, капитаны, что теперь вам будет комфортней, то вы жестоко ошибаетесь, — валькирия оказалась возле стола, а её клинок опустился рядом с моим, породив к жизни новый сноп искр. Довольная эффектом, она облокотилась о стол… и вдруг звук, который мы слышали от двери, начал звучать вновь! По стальной столешнице медленно, со вкусом, ползли её собственные когти, оставляя за собой хорошо видимый след и полоску стружки. — Вы заставили моего супруга нервничать, переживать за меня. Я не могу вам этого простить, слишком его люблю, и любая его боль — это моя боль. Ему и мне нужна кровавая жертва. Без неё мы отсюда не уйдём. Поэтому я предлагаю компромиссное решение: вы выбираете одного из вас на роль жертвы, и он прямо здесь умирает.

— Это будет справедливо, Барон, — поддержал я валькирию, вперившись взглядом в лицо местного заправилы. Очень ошарашенное лицо. Барон Барс всё-таки не смог справиться с переполнявшими его эмоциями.