Отпустила рукоять и сделала несколько шагов вперед.

– Ну и дура, – сказал он, и с разворота ударил меня кастетом в лицо.

Очнулась от следующего удара, уже лежа на полу.

Вначале я еще слышала и разбирала слова.

Он неторопливо бил ногой и говорил с улыбкой, наслаждаясь каждой секундой и каждым ударом. Про то, что рыжих тут не так уж и много, так что опознать кого именно поранил часовой в тренировочном лагере – дело пары часов. Про то, что проболтавшийся Мирре сотрудник охраны уже скормлен тем самым изгоям. Они ценят сырое мясо. О том, что испорченным Трестом тварям верить нельзя никогда.

На столе перед его лицом стояло начищенное металлическое ведро. В отражении он видел, как я взялась за рукоять и передумала.

Нас опять обыграли как детей. Все эти смешные заговоры… что в Тресте, что здесь. Пара глупых девчонок задумала сделать революцию. Так он говорил.

И бил.

Наконец боль кончилась. Он вернулся к столу и взял пистолет.

Я уже не кричала и наскучила ему как игрушка.

«Ныряй!» – заорала в моем ухе Рыжая.

Куда? Как? Разум пытался продраться через мутную пелену боли.

Вяло перевела взгляд на пол.

Лужица моей крови из рассеченной брови медленно впитывалась в утоптанную землю прямо перед глазом.

Влад как будто понял, что я задумала и сразу же вскинул руку с пистолетом.

Но опоздал.

Разум так и не сообразил, и все произошло бессознательно. Мое тело уже умело нырять на уровне инстинктов.

«Оба раза якорем будешь ты сама» – всплыли в голове слова Красной Королевы.

В первый раз это был мой глаз. Во второй – моя кровь.

Наконец, я потеряла сознание и боль ушла.