- В лунном сиянье снег серебрится, вдоль по дороге троечка мчится. Динь-динь-динь, динь-динь-динь – колокольчик звенит…

Это существо, кем бы оно ни было, умудрялось петь, беря крайне высокие ноты, с риском уйти в фальцет. На втором куплете тембр голоса начал меняться, и становился все ниже и ниже, пока окончательно не перешел в бас:

- Помнятся гости шумною толпою, личико милой с белой фатою…

Пение внезапно оборвалось, а кукла полуприсела и растопырила руки, заметно покачиваясь из стороны в сторону. И до этого было страшно, а тут вдруг такая жуть пробрала от понимания, что перед тобою не бездушная марионетка, а неведомая тварь, привыкающая к человеческому телу, как к новому костюму. Она поняла, что я понял. Улыбнулась и вдруг, пронзительно заверещав, кинулась в мою сторону. Пауком растопырив конечности, и загребая пространство вокруг, что рыхлый снег.

Я заорал и в то же мгновение мир вокруг завертелся, закрутился с противным звуком, словно забыли снять иголку с крутящейся пластинки. Вернулись привычные краски, воздух вокруг вновь стал прозрачным и невесомым. А следом пришла невыносимая боль и… забытье.

Кажется, кто-то звал маму… Может это был я, а может просто чудился собственный голос в ушах. Пару раз заботливая рука приподнимала голову и подносила стакан с водой. Пересохшие губы жадно впитывали жидкость, после чего я вновь откидывался на мягкую подушку и отключался. Были другие люди в халатах, звучали знакомые голоса и прохладные пальцы осторожно касались лба. Я видел игру света и тени на потолке, чувствовал резкий запах спирта и закрывал глаза, наслаждаясь царящей тишиной и покоем. Непривычная легкость в теле только этому способствовала. А мысли… Их и вовсе не было, лишь невнятные образы милых и родных сердцу людей.

Увы, всему рано или поздно наступает конец. Пришлось и мне в один прекрасный день очнуться в больничной палате и встретиться глазами с доктором Луи.

- Да-с, молодой человек, и почему я нисколечко не удивлен, - протянул он на чистом русском. – Вы прямо-таки целью задались, уйти раньше срока из жизни. Весьма прискорбное упорство, хочу заметить.

- Доктор, я жить буду?

Так себе шутка. Не уверен даже, что док Луи расслышал мое бормотание.

- С вами здесь жаждет пообщаться один настойчивый юноша. Рекомендую избегать волнительных тем и глупых вопросов. Организм сейчас крайне ослаблен и дополнительный стресс ему противопоказан. – Доктор пожевал по-старчески губами и уже менее официально добавил: - будь моя воля, на порог бы его не пустил. Взяли за привычку больных раньше срока тревожить. Но директивы, знаете ли, директивы.