«Больше мы не увидимся». Слишком велика награда, чтобы просто так пройти мимо. Ох и хитрая бестия госпожа психолог: знает, за какую ниточку потянуть.

- Теперь закрой глаза и расслабься.

Расслабься… легко сказать. Мне и с открытыми это сложно сделать, когда поблизости такая змеюка ползает.

- Замечательно. Ну вот, видишь, ничего страшного не произошло. Теперь давай попробуем небольшую дыхательную гимнастику. Без лишней суеты и волнений. И вдох… и выдох. И снова вдох… и выдох, медленно, не торопясь. Следуй за моим голос, ни о чем не беспокойся. Мышцы расслаблены, разум скинул оковы пустых тревог. И вдох… и выдох, долгий и спокойный.

«Вам бы сказки рассказывать, с такой интонацией, Анастасия Львовна», - хочется мне сострить. Вот только выдохну и обязательно скажу.

Однако через пару повторов упражнений говорить что-либо становится лень, а после и вовсе забылось. «И вдох… и выдох», - слова звучат как заклинание в голове. «И снова вдох… и выдох».

Теплые пальцы касаются кожи, и я невольно вздрагиваю.

- Спокойно, Петр, - шепчет нежный голос на ухо, - мы договорились, сегодня ты мне полностью доверяешь.

Мышцы на плечах, на шее расслабляются, тают как воск под легкими прикосновениями рук. Нет, не рук - это все тот же теплый ветер на закате, такой родной и заботливый. И как можно ему не доверять? Глупо…

- … звон колокольчиков. Ты его слышишь? - доносится голос из глубины.

Колокольчики? Нет, не хочу о них думать, не хочу вспоминать. Бегу по узкой тропинке в сторону родного дома. Вот и знакомый подъем со старым раскидистым деревом и разросшимся подле кустарником. Что с ним только не делали, как только не вырубали, а он с каждой весной поднимался заново, вытягивая к солнцу тонкие прутья-веточки с едва проклюнувшимися зелеными листьями.

- На что похож перезвон, что он тебе напоминает? - голос из глубины настойчив. Только я не хочу его слушать, не хочу покидать уютного места у дерева, где так хорошо и покойно. Прямо за кустами шла небольшая зеленая лужайка, где мы часто играли в пору беззаботного детства. Только успел подумать о ней, а ноги уже сами несут в нужном направлении. Раздвигаю косматые кусты, ступаю босыми ступнями на палубу лайнера, залитого кровью. Тел не видно, только причудливые темные разводы и пятна. Столы и стулья разбросаны в беспорядке, на полу остатки еды, осколки разбитой посуды. Легкий ветерок дует в спину, и я слышу перезвон, гребаный перезвон гребаных колокольчиков… Резко открываю глаза.

Я нахожусь все в том же кабинете, напротив сидит Валицкая, аккуратно закинув ногу на ногу, так что ни одна складочка не образовалась на ткани. Длинный пальчик с острым ноготком поглаживает бархатистую обивку кресла. Госпожа психолог ждет: ни словами, ни жестами не выдавая своего нетерпения. Просто смотрит на меня, едва заметно улыбаясь. Странно, но именно сейчас она мне кажется абсолютно искренней. Не в классе, подле лекторской трибуны, а здесь, в родной стихии, где чувствует себя, словно рыба в воде. И эта улыбка, я ее никогда раньше не видел, хотя, кажется, успел изучить мимику госпожи Валицкой досконально.