Пандус он прошел хоть и медленно – но почти без задержек. И раза три поблагодарил сам себя, что до лестницы не поперся… На лестнице самая адова работа, чистой воды акробатика: голову к колену, ствол автомата вверх, сам буковой «зю» изогнулся, наизнанку вывернувшись… Да еще и ногами работать, как пружинами. Добравшись до пересечения с галереей, замер, прислушиваясь, – и стоял так минут десять: в Джунглях слышишь порой куда больше, чем видишь. Но в транзитной стояла мертвая тишина, только вода неподалеку капала. И Серега, решившись, шагнул на новый для себя горизонт.

Присев за ребром и включив коммуникатор, сразу же определился по месту. До Дома – восемь километров, пять часов времени. С гулькин хрен прошел, топать еще и топать. Хотя тут, на сорок девятом, шансов встретить страуса чуть больше – все же, прикинув, он решил подняться выше. Сорок восьмой. Там и оборудовать засидку.

До следующего пандуса было десять кэмэ. Но по галерее шпарить здесь уже рискованно. Не уйти ли глубже в Джунгли? Подумав немного и поглядев карту, все же от этой затеи отказался. Да, в транспортной галерее куда больше шансов встретить тяжелый механизм. Но с другой стороны – здесь и видимость дальше. Он одиночка, он компактнее, мобильнее, движется тихо. Время юркнуть в боковой проход всегда будет. Зато можно с хорошей скоростью идти. А уйти глубже – значит собрать по пути все узлы и комнаты. Каждую проверь, каждую осмотри и обшарь – времени раз в пять больше уйдет.

Приняв решение, Серега двинулся дальше.

И снова потянулись часы тьмы и безмолвия. Полтора километра в час. Нервы на пределе. Шаг за шагом, медленно, осторожно, всматриваясь во мрак, слушая галерею, фильтруя звуки на опасные и безопасные… Все время в ожидании атаки, в любой момент готов ответить длинной очередью и упасть за ребро тюбинга. И как же хорошо, что они есть! Торчащие через каждые три метра, эти ребра были универсальным укрытием в транзитных галереях. Да и во многих узлах они тоже имелись. За ребром и места достаточно, и мелкую стрелковку держит. Нет, если крупный работает – он, понятно, сталь пробивает… Но когда с двух сотен огонь идет – этих ребер на пути у пули не одно и не десять. Одно прошла, второе… а в третьей застряла. На эти ребра бойцам молиться надо. Святые Ребра, мать вашу, не иначе…

Тишина в галерее сейчас стояла такая, что слышен был стук собственного сердца. Мертвая, абсолютная тишина. Такое бывало если поблизости отсутствовали короба вентиляции или не капала вода. Даже то невообразимо-громадное нечто, которое ворочалось иногда где-то внизу, сейчас затихло, словно решив немного отдохнуть, забыться сном. Слышно только легкое постукивание обрезиненных подошв пассивника о бетон, шелест комбеза и снаряги да едва различимый, на пределе, писк ПНВ. Но это были звуки, которые он производил сам. Паутина же молчала.