Тощий Сопля тут же вскочил на колени, вжал приклад в плечо и зажал курок. Его менее поворотный близнец стоял к нему плечом к плечу, и вместе они эффективно укладывали одного врага за другим. Честно признаться, я гордилась собой за то, что рассмотрела в навозе из новобранцев талантливых ребят. Пусть с ветром в голове, но взгляни на Фунчозу и придешь к выводу, что тупоголовость не всегда означает бесполезность в бою. Сопля с Барахлюшем далеко пойдут. Если их не прикончат сегодня.

И тут как по заказу нас начали обстреливать с противоположной стороны. Вот же засада!

— Сзади! — крикнул кто-то.

«ВНИМАНИЕ: второй фронт…высчитываю схему…высчитываю агентов», — писала Фелин на дисплее.

Уже через секунду она распределила всех двадцать солдат в две группы, каждая защищала свою сторону. Пули свистели мимо, я прямо чувствовала жар разрезаемого воздуха. Фелин сообщила, что противников ровно столько, сколько нас — заварушка переходила в конкретное месиво. Уже мало, кто вспоминал слова Калеба о стремлении минимизировать количество жертв. Да он и сам уже о них забыл, стреляя по вражеским рукам и ногам, которые взрывались фонтанами крови.

Я чувствовала себя не совсем в своей стихии. Потому что я никогда в людей не стреляла, моя мишень — безмозглые кровожадные чудища, при взгляде на которых никогда не посетит сомнение, а можно ли отнять их жизнь. Нужно, черт возьми! Иначе они тебе глотку вспорют! Но сейчас же во мне проснулось какое-то внутреннее сопротивление собственным действиям, как если бы я совершала осквернение некоей святыни, покушаясь на жизни своих собратьев. Они ведь не монстры, меня не учили их убивать, мне претила мысль о том, что я могу отнять жизнь себе подобного. За последние сорок лет мы все превратились в одну семью и в переносном и в буквальном смыслах, играя свадьбы и рожая детей. А теперь что?

Буддист там наверное уже Новый-преновый Завет пишет про то, как брат пошел на брата и всех нас скоро смоет потопом из крови жертв человеческой алчности, которая не отмирает даже в дни апокалипсиса. Неужели чтобы ее истребить нам необходимо вымереть? Как же не хочется в это верить, но вот я стреляю в живых людей и собственным примером доказываю, что игра за престол никогда не прекратится. Меняются игроки, меняются декорации, но амбиции, чувство превосходства, гордыня, зависть никогда не сходят с шахматного поля, они как черно-белые клетки, по которым ходят фигуры: одних уничтожают, другие побеждают, но поле остается неизменным, партия заканчивается и все начинается сначала.