И это мой ад, в котором я всеми силами не хочу оказаться: снова и снова брать винтовку в руки и становиться частью новой игровой партии, убивая людей тысячами только ради того, чтобы доказать, что я права. Не хочу я достигать целей такими жертвами, они слишком дорого стоят! Ничто на свете не может, не должно равняться целой жизни! Ни человеческой, ни животной, никакой! Жизнь бесценна! Нет ей эквивалента! И как только мы пытаемся ее оценить, как только хладнокровно заключаем человеческую жизнь в единицу счета потерь, мы топим себя в еще большей жадности, руша границы для нее, позволяя ей расползтись по всему миру, как чума, и навсегда закрывая райские врата для себя.

Только что моя пуля попала точно в глаз солдата, заставив меня задержать дыхание от раскаяния, которое я даже не успела сдержать. Оно выпорхнуло из меня, точно юркий воробей, которого и пристрелить рука не поднимается! Сумбур вопросов в голове: что я наделала? Почему? Как так получилось? Неужели нельзя решить все без жертв? Солдат исчез из моего прицела, упав на пол. Умер? Ранен? В состоянии боевого бреда, когда сознание носится как угорелое внутри мозга, взбудораженного витающей в воздухе смертью, мое воображение рисовало картины того, как я наматываю толстую стальную цепь на сверкающие переливами золота дверные ручки райских врат.

Но я задушила не во время проснувшуюся во мне человечность, потому что ею воспользуется враг и тут же отправит меня в ад. А я очень хочу отсрочить мой визит туда!

— Черт! Шустрые же они! — выругался Антенна.

— Они все прибывают! — кричала Вьетнам.

— Надо пробираться к воротам! Только время тут теряем! — подхватил Фунчоза.

— Калеб, уходите! Мы задержим! — крикнул Вольт.

— Дело говорит, Калеб! Валите! — поддержал Электролюкс.

Наши два десятка рядовых держали оборону стойко и неприступно, но если мы заведомо поклялись не убивать никого, то солдаты Крайслера воспитывались в духе «безжалостно ломать кости всем, кто не твоего поля», а потому разили наших солдат в самые уязвленные места — сгибы суставов и шея.

— Рок! — крикнула я, когда моего новобранца, лишь три месяца как вступившего в отряд Маяк, зацепило в колено, отчего он упал и стал извиваться от боли на полу, схватившись за ногу и рыдая во всю глотку — ранение в колено одно из самых болезненных. Кровь хлыстала темно-красными ручьями, заливая все вокруг и ярче всего остального доказывая резко растущее напряжение, сокращающее наши шансы добраться до гребанной уродливой чернокожей принцессы в замке, охраняемом драконом. Ох, придушу я эту суку за моих ребят!