— Какова обстановка с Порто-Палермо? — спросила я у Амира.

— По-прежнему сложно. Нас обвиняют в дестабилизации и лживой пропаганде.

— Есть желающие выехать оттуда?

— Да, но их не отпускают. А посылать туда своих считаю опасным. Пока что. Нам нужно еще время.

База Порто-Палермо уже десять лет упирается, воспринимает нас как вторженцев, любые мирные диалоги переходят в оскорбление моей крови.

За прошедшие пять десятилетий мы настроили слаженную работу уже между четырьмя базами, которые приняли нашу помощь, несмотря на вирус в нашей крови. Не сразу, постепенно они поддавались нашей информационной атаке, просветительской деятельности научно-исследовательского блока, они подпускали нас к себе сначала через радиоволны, потом разрешали оживить оптоволоконные кабеля, и когда видеосообщение становилось стабильно ежедневным, они уверенно шли на нашу сторону.

Антенна уже сорок лет является первым советником базы Валентин, Вольт стал нашим посадником в норвежской Олавсверн, Хумус отправился в далекое путешествие в Балаклаву, где осел в подземной базе, ранее хранившей безопасность подлодок.

Порто-Палермо стала символом неумирающего Триггера. Там до сих пор царил страх перед поверхностью настолько сильный, что даже ежедневные конференции между Аахеном и их небольшим научным блоком не могли пробить их страх, взращенный в мракобесии. Там, где нет науки, очень мало здравого смысла. В Порто-Палермо на шесть тысяч человек было всего семь ученых, которые день и ночь боролись со своими военачальниками, пытаясь протянуть нам руку сотрудничества.

— Сколько человек готовы переехать к нам? — спросила я.

— Около четырех десятков.

Немного. Но и оставлять их под гнетом испуганных начальников означало возможную гибель.

— Снаряди экспедицию на следующей неделе, предупреди о нашем приезде.

Амир взглянул на меня настороженно.

— Военными действиями мир не посеешь, — сказал он.

— Но и оставлять там людей, готовых к переезду к нам, я не собираюсь. Это их право. Они хотят покинуть территорию своего государства, мы им поможем. Каждый человек должен иметь право на политическое убежище.

— Боюсь, они могут этого не понять и открыть по нам огонь.

— Отправь им побольше видео с моим участием в битве под Нойштадтом.

— Мы слали им. Это часть пропагандистской программы.

— Амир. С моим участием, — повторила я.

Идеальная особь не была частью пропаганды. Ее статус старались держать на уровне легенды. Теперь же я понимала, что она окажется полезной для самых упертых.