Впрочем, за полгода краснота всё реже заполняла карий цвет, Брато уже давно привык к своей новой жизни. Он больше не плакал, не кричал, не сопротивлялся требованиям капрала. Тихо учился, общался с кем-то редко и мало, чаще оставался в стороне от жизни группы. В общем-то, они с Риком были в этом похожи. Маленький танорец тоже не спешил становиться центром компании, и кроме Ника Кузнецова разговаривал мало с кем. Рик всего себя отдал учебе, чтобы радовать своего отца, Егор просто оставался закрытым в своем коконе и выбираться из него, кажется, не собирался. И учился мальчик также, не выделялся ни высоким баллом, ни низким – стойкий середнячок, но с тех пор, как капрал сказал о посещении курсантов и тренировочном полете на симуляторе, оценки Егора Брато заметно поползли вверх. Он не спорил с остальным, что обязательно попадет в число лучших, просто стал проявлять больше интереса к учебе. А то, что его взволновали слова Реджинальда, было видно только по полыхнувшему в глазах багрянцу.

Однако то, что он заступился за Рика, было и вправду неожиданным. Даже Ник решился встать на защиту Саттора не сразу. А Брато, зная, что Рене не отстанет от него, не стал молчать. Рик впервые почувствовал к своему одногруппнику уважение. Вспомнив о Люке, Саттор посмотрел на него. Белобрысый о чем-то шептался с Фордом, и тот кривился в гаденькой ухмылочке.

– Разговоры! – окликнул кадетов капрал, и кадеты вернулись к ужину.

Вечером, незадолго до сна, Рик собирал учебники и тетради для завтрашних занятий. Он уже хотел сунуть их в сумку, которую кадетам выдали вместе с формой, но решил еще раз посмотреть одну задачу. Ее не задавали, но на уроке госпожа Фернандес объясняла решение. Саттор по своей привычке запомнил, но толком не понял. Иногда мальчик пользовался помощью Ника, если уж совсем путался, вот и сейчас Рик хотел, чтобы кадет Кузнецов объяснил ему перед сном то, что осталось за гранью понимания.

Рик полистал учебник и застыл, глядя расширенными глазами на рисунок ягодиц на нескольких страницах. Другие страницы были исписаны нехорошими словами. Пролистав учебник до конца, мальчик обнаружил, что некоторые страницы вырваны, некоторые надорваны. Ноздри Рика раздулись, он шумно задышал и схватил следующий учебник, потом еще один и еще, пересмотрел тетради, потом писчие принадлежности и сжал кулаки. Все книги испохабить не успели, но в тетрадях напакостили. Трех своих ручек и всех карандашей Рик не досчитался вовсе.

– Рене, – угрожающе тихо произнес мальчик.

– Ты чего? – Ник встал рядом с ним.