– Долина Йосемити…

Заключенные называли места, но не советовали. Каждый из них сейчас переживал что-то свое. В эту минуту было невозможно представить, что все эти люди, медленно умиравшие страшной и мучительной смертью, имели за спиной какое-то не менее страшное преступление. Саттор знал только одного человека, который точно не должен был находиться здесь, потому что самым его большим грехом оставалось желание жить не хуже, чем другие. Он не вырезал семьи, не издевался над детьми и никого не предавал. Хотел служить своей империи и быть рядом с любимой женщиной. Он мечтал о светлом и счастливом будущем, но итогом его короткой жизни стала Адора, планета-преисподняя. Среди этих живых призраков, ожидавших неотвратимого конца, как великое благо, находился тот, кому изменила судьбу чужая воля…

– Таганай.

Саттор резко выдохнул и впился взглядом в кучку смертников, пытаясь понять, кто из них произнес заветное слово, но опять не увидел. Ему отчаянно захотелось назвать имя, но парень сдержался. Вместо этого Рик присвистнул и заговорил преувеличенно оживленно:

– Мать его, да я столько в жизни не запомню! Я вообще о Гее знаю немного. Животных, на хрен, знаю. Волка, например. А еще, мать его, медведя. А, еще этот, с длинным носом и большими ушами!

– Слон, – усмехнулся «старик», наконец, прокашлявшись.

– Ага, он, – закивал «эратианец». – И птиц знаю. – Рик чуть повысил голос и позвал: – Ястреб.

Заключенный, смотревший куда-то в сторону, заметно вздрогнул и повернул голову…

– Мать его… – выдохнул Саттор.

Это был он. Те же карие глаза с бордовой окантовкой, только пустые… мертвые. Лицо осунулось, и под пожелтевшей кожей четко угадывались скулы. Уголки губ, так часто приподнятые в широкой улыбке, скорбно опустились вниз. Ссутулившийся, словно немощный старец, и совершенно седой… Егор Брато, парень двадцати одного года от роду, навсегда оставшийся третьекурсником, смотрел на усатого незнакомца, не мигая и уже не отворачиваясь.