А вот чего Геннадий Анатолиевич не знал, так это всех подробностей, деталей и мотивов его светлости касательно паренька, которого он, как верный хозяйский пёс, иррационально презирал. Да ему и не интересно всё это было! Он делал свою работу и делал её хорошо. Велено было скормить во вскрытой камере сопляку некий адрес, и он это сделал, а кто там живёт и почему Томский дал именно его, подобных вопросов он привычно не задавал. Хоть и удивился тому, что за кладкой, к которой велено было привести выскочку, на самом деле обнаружился вполне реальный детский трупик.

Насвистывая весёлую мелодию, Плюбетский, специалист мозгокрут, направился собирать ранее любовно расставленную по всей Ховринской больнице специальную аппаратуру. Включив в наушниках своих навороченных очков дополнительной реальности любимую музыкальную подборку пусть не полностью, но слегка расслабился. А потому совершенно не обратил внимания на то, как по перекрёстку за его спиной, звонко смеясь и шлёпая босыми ножками, пробежала маленькая, слегка прозрачная девочка.

Эпилог

Старик, умудрённый опытом и убеленный сединами, потомственный Белый Чародей и Великий Волшебник, Волхв Высшей Категории Тристейн фон Альберт дер Крауфильд, облачённый в сияющую мантию со звёздами и широкополую шляпу-колпак, величественно восседал в своём «Салоне», ожидая скорого прихода очередной богатой клиентки.

Вообще, Великие Волшебники, конечно, не должны никого ждать, а уж в его-то почтенном возрасте суетиться и вовсе было невместно. Однако даже Белые Чародеи хотят есть, к тому же им положено жить красиво и на широкую ногу. Что довольно трудно, ведь Волхв Высшей Категории Тристейн фон Альберт дер Крауфильд получал очень маленькую пенсию, не отработав в своей жизни ни единого года.

Тем более что на самом деле выплаты от империи шли не на почтенного длиннобородого старца, судя по имени, имевшего корни в Землях Германской Нации, а на некоего Полюкова Демьяна Максимовича. Бомжа, перебравшегося из Минской Губернии в Москву три года назад. Вот только конченый пропойца, настоящий хозяин имперского удостоверения личности, которым Белый Чародей уговорил поделиться, благодаря магии клофелина в привокзальной забегаловке, так же был не первой личностью Великого Волшебника.

На само деле он уже и не помнил всех этих Кахотиных, Ивановых, Джебраиловых и прочих, под личиной коих умудрённый годами старец скрывался последние десять лет. Ровно с тех самых пор, как, прекратив свой крестный поход против сил зла, отринул Чернокнижие и стал, наконец, тем, кем хотел быть всю жизнь, настоящим Добрым Волшебником. Великим, естественно.