Вокруг расселись сокамерники.

Играли мы долго, я проигрывался до штанов и опять выигрывал. Сокамерники толкались, возмущались и следили за моими руками. Они старались поймать меня на жульничестве. Туз, сам шулер, вовсю мухлевал, и получалось у него это, с моего позволения, через раз. Он пытался подловить меня, но поймать никак не мог.

– Вот не пойму, студент, как у тебя получается выигрывать? – Он злился, остервенело тасовал карты и поражался результатам своего мухлежа. Я же развлекался, как хотел. Время бежало, срок шел.

В конце Туз не выдержал и предложил, глядя на мой банк:

– Давай так. – Его трясло от азарта и злости. – Последний раз сыграем. Я выигрываю – забираю банк. Проигрываю – надеваю твои кандалы.

Я почесал голову.

– А ты их открыть сможешь? – недоверчиво глянул на него.

– Без проблем. – Он ждал.

Через пять ридок я сказал:

– Давай снимай цепи.

– Су-ука, – взвыл Туз и попытался ударить меня заточкой в лицо.

Но я был к этому готов. Не стал шуметь и привлекать внимания стражников. Выйдя на ускорение, уложил всех рядком, повыбивав у них сознание и дурь. Только Туза оставил.

– Туз, я в порту расскажу, что ты не отдал карточный долг. Ты представляешь, что с тобой сделают? – вел я с ним беседу, сидя на его груди.

– Не надо, – прохрипел полузадушенный шулер. – Я все сделаю.

Скоро шулер красовался в кандалах, забившись в угол.

– Теперь я верю, студент, что ты забил насмерть тринадцать горожан. – Он затравленно посмотрел на меня.

– Не верь, Туз, врут. Я еще маленький, – ответил я.

В это время открылась дверь камеры, и раздалось:

– Арестованный тан Аббаи, на выход.

Меня провели в то же помещение, где проводили допрос. Кроме следователя там находился мессир Гронд. Он посмотрел на меня и выдал: